Волки сильнее собак
Шрифт:
– Я тоже действую в одиночку.
– Вы не знаете полковника Ожогина.
– Я знавал сотни Ожогиных. – Яков глубоко вздохнул. Деревья стали появляться на фоне ночной темноты. Прозвучала первая птичья трель. – Такой вот день. Рабби Нахим говорил, что у каждого есть надежда на исправление. Он говорил, что эта надежда возникла еще до сотворения мира, вот какая она важная. Никто не может ее отнять.
Аркадий вошел в свою комнату и уложил вещи лишь с одной целью – создать впечатление, что он уезжает и следует указаниям. Чемоданчик и мягкую сумку до отказа заполнили
В одной из папок он увидел анкету о приеме на службу в «НовиРус». Надо же, а он считал, что давно выбросил ее. Пробежал глазами возможные предложения. Банковское дело? Брокераж? Служба безопасности или боевые искусства? Он твердо знал, что не обладает никаким особым талантом. И конечно, никакими коммуникационными способностями. Начать бы эту ночь со звонка Зурина, а затем объяснить Еве, что он делает. Никуда не едет, только помогает преступнику бежать из зоны. Но кому от этого лучше?
Когда появился Аркадий, Бела уже встал и пил кофе, глядя канал Си-эн-эн.
– Мне всегда нравится слушать про погоду в Таиланде. Говорят о теплом дожде, а я представляю, как тайские девушки прохаживаются у меня по спине и массируют ее маленькими пальчиками.
– А как насчет русских девушек в сапогах?
– Совсем другая картинка. И не обязательно плохая. Не мне судить. На самом деле раньше мне нравились статуи советских женщин с мощными бицепсами и маленькими титьками.
– Вы пробыли здесь уже слишком долго, Бела.
– Я делаю перерывы. Показываюсь врачу. Каждый день обхожу свой двор. Прогулка на десять километров.
– Давайте пройдемся, – сказал Аркадий.
Размеры двора лучше всего можно было оценить при пешей прогулке. Поскольку двор уходил далеко за горизонт, солнце превращало его темные закоулки в ровные кладбищенские ряды. Бесконечные шеренги зараженного радиацией транспорта были похожи на сотни тысяч солдат, которые раскапывали, дробили и грузили радиоактивные развалины. Грузовики были на месте. «Куда же делись люди?» – спрашивал себя Аркадий. Все исчезли бесследно.
– Два пассажира, – сказал Аркадий. – Вывезете их отсюда, как обычных клиентов.
– Но они же не обычные клиенты. Все необычное заставляет меня нервничать.
– А продавать радиоактивные запчасти дело обычное?
– Слегка радиоактивные.
– Бросьте все это, пока вы на коне.
– Я мог бы так сделать. Должен бы пожинать плоды своего труда, оставив этот двор. Ситуация с капитаном Марченко стала невыносимой, этот ублюдок все время пытается меня уволить.
– А он когда-нибудь останавливал ваш фургон?
– Не посмел бы. У меня больше друзей наверху, чем у него, потому что я щедрый.
– Посреди радиоактивного хлама.
Бела пожал плечами:
– Почему я должен подвергаться опасности из-за двоих, которых не знаю?
– Из-за пяти сотен долларов, которыми вам не следует бросаться.
– Пять сотен? Если вызовете такси из Киева, то таксист возьмет с вас за оба конца, двух пассажиров и багаж. Сто долларов – и делов-то. Но он не сможет проехать через пропускной пункт.
– Что перегоняете сегодня?
– Машину. Я достал специально оборудованный фургон, с пружинными сиденьями для клиентов.
– Тогда как раз эти двое и поедут клиентами, как обычно.
– Чувствую отчаяние. Отчаяние означает риск, а риск означает деньги. Тысячу за каждого.
– Пятьсот за обоих. Так или иначе, поедете. Вопрос лишь в том, стоит ли вам возвращаться.
Бела развел руками. Его цепочки и медали зазвенели.
– Оглянитесь. У меня тысячи запчастей на продажу.
– И из-за этого вы теряете волосы. Посмотрите в зеркало.
Бела тронул рукой волосы.
– Ну и шутник. Поимели меня за секунду.
Аркадий пожал плечами.
– А с потенцией нормально?
– Да!
– Пятьсот за перевозку двоих в Киев, за услугу, которую вы обычно оказываете бесплатно. Половина при отъезде, а остальное по прибытии, отправляться немедленно.
– Немедленно? Сейчас притащим двигатель, но он не готов. – Бела мельком взглянул в боковое зеркало машины.
– Забит воздушный фильтр?
– В него всегда заносит ветром пыль.
– Вам виднее. Просто здесь каждый время от времени покидает зону, кроме вас. Мне не хочется видеть, как вы одной рукой цепляетесь за мешок с деньгами, а другой упираетесь в трубу четвертого реактора.
– Не читайте мне нотаций. Я провел здесь много лет, до того как появились вы, мой друг. – Бела отряхнул пыль с рукавов.
– Моя цена окончательная.
– Сменим тему!
Они свернули за угол на аллею тяжелых грузовиков. Посреди ряда рассыпался фонтан искр.
– Тысяча пятьсот. – Бела снова коснулся волос.
– Ненавижу торговаться, – сказал Аркадий. – Давайте сделаем вот что. Стряхните расческу и причешите волосы. Начнем с пяти тысяч. Нет, с десяти, и за каждый волос на расческе будем вычитать по тысяче.
– У меня не осталось бы никаких денег.
– И мы еще не говорили о том, что вы незаконно распродаете государственное имущество.
– Оно радиоактивное.
– Бела, это не смягчающее обстоятельство.
– А вам-то что? Это украинское имущество, а вы русский.
– Возьму да и закрою вашу лавочку.
– А я вам доверял.
– Личные отношения не в счет.
– Пятьсот долларов.
– Договорились.
Чтобы предотвратить кражи двигателей с самой высокой радиацией, капоты некоторых грузовиков были запаяны. Сварщик Белы, в маске и засаленном комбинезоне, открывал один из таких капотов с помощью ацетиленовой горелки. Рядом стоял кран для подъема двигателя. Сделав дело, сварщик снова запаял капот. Система была идеальной. Аркадий взглянул на свой дозиметр. Цифра дважды превышала норму. Но кто знает, что на самом деле является нормой?