Волки в погонах
Шрифт:
Когда Регина вернулась в комнату, Громов сохранял прежнюю позу. Только в пальцах его дымилась сигарета, а на столе невесть откуда возник поднос с запотевшей бутылкой водки, стаканом, бутербродами и россыпью виноградных кистей. Почему-то казалось, что все это появилось здесь по мановению его руки. Невозможно было представить себе Громова хлопочущим возле раковины или нарезающим колбасу. Вернее, Регине не хотелось видеть такую банальную картину. Что-то разрушилось бы в ее двойственном отношении к этому человеку.
Зачем он с ней нянчится? Какое ему дело до Валентина
На приятеля матушки Громов совершенно не походил. Ничего бандитского или милицейского в его манерах или наружности тоже не проскальзывало. Любопытный тип, странный. С такими Регине общаться еще не доводилось. Что ж, тем лучше. Это только мужчины полагают, что старый друг лучше новых двух. Будучи женщиной, Регина придерживалась противоположного мнения.
– Почему стакан только один? – жеманно поинтересовалась она, стараясь казаться более бодрой, чем это было возможно в ее состоянии.
Ее вопрос упал в пустоту.
– Бутерброды с ветчиной, с сыром. – Громов указал сигаретой на поднос, продолжая при этом следить за беззвучным мельтешением на телевизионном экране. – Я забыл принести сок, но это дело поправимое. Холодильник в кухне, а туда ты доберешься без посторонней помощи. Насколько я понимаю.
Он бросил на гостью оценивающий взгляд, и она в очередной раз вспомнила о надетой на нее рубашке. Скорее всего, этим одеянием она была обязана Громову. А еще ему наверняка пришлось носить ее на руках, потому что другого способа переместиться из своей квартиры в чужую у Регины не было. Невольно бросив взгляд на сильные громовские руки с отчетливо проступающими сквозь кожу жилами, она подумала, что не прочь почувствовать их прикосновение наяву. Эта промелькнувшая мысль заставила ее нахмурить брови.
– А стаканы где? – упрямо спросила Регина. При этом она по привычке тряхнула волосами, образовав вокруг себя ореол мельчайших брызг.
– Сок в пакетах, – сообщил Громов. – Они снабжены специальными трубочками.
– Я бы водочки лучше выпила!
– Не сомневаюсь. Водка, наркотики… Но разве не твое поколение выбрало пепси?
– Мое, – грубовато заявила Регина. – Пепси-колой хорошо экстази запивать на дискотеках.
– Забавно. Только ты сейчас не на дискотеке находишься.
Громов наполнил свой стакан на две трети и не спеша вылил его содержимое себе в горло. Сколько Регина ни наблюдала за ним, заметить подергивание его кадыка или хотя бы тень гримасы на его лице ей не удалось.
– Так я выпью водки? – Ей, кстати, не очень-то хотелось травиться до того, как она отойдет окончательно, но разве могла она не попытаться настоять на своем?
– Ты какую дозу ЛСД приняла? – Громов покосился на нее. – Двойную? Тройную?
– Не ваше дело.
Усевшись на диван, Регина решительно схватила бутылку и запрокинула ее над приоткрытым ртом. Водка туда не попала. Громов перехватил бутылку так быстро, что из нее лишь несколько капелек успело пролиться. Вновь наполнив свой стакан, он со стуком вернул емкость на место.
– Ох-ох-ох! – возмутилась Регина.
Ее кривляния остались без внимания, поэтому она демонстративно взяла бутерброд и отхватила зубами сразу половину.
– ЛСД тебе Валентин поставлял? – Дожидаясь ответа, Громов с расстановкой опустошил свой стакан.
Регина
– Допустим.
– Я так и думал, – кивнул Громов, забросив в рот крупную виноградину. – Могу поспорить, что с перебором «кислоты» именно он тебе посодействовал.
– На что поспорить?
Регина кокетливо прищурилась. Впервые она сыграла в «американку» в пятнадцатилетнем возрасте, и воспоминания о том, какое желание двух одноклассников ей пришлось тогда исполнить, до сих пор приятно будоражили ее.
– Спрашиваешь, на что поспорить? – Громов проглотил еще одну виноградину и сунул в рот сигарету. – На то, что тебе неизвестен адрес проживания господина Мезенцева и точное место его работы. – Подумав немного, он добавил: – Точно так же, как и индийский язык.
– Индийский язык? – опешила Регина. – При чем здесь индийский язык?
– Ты на чистейшем санскрите изъяснялась, когда я тебя обнаружил, – сказал Громов без всяких эмоций в голосе. – Вся такая продвинутая. А под тобой – лужа. Зрелище, скажу я тебе, впечатляющее.
Жар тронул сначала шею Регины, потом щеки.
– Где моя одежда? – крикнула она, сорвавшись на визг. – Я ухожу!
– Ты остаешься. Домашний арест, помнишь?
– Ни фига я не помню!
– Плохо, – язвительно произнес Громов. – Иначе ты не искала бы здесь свои тряпки, которые мешали тебе ощутить всю прелесть полета. Не знаю, конечно, каково было тебе там, где ты парила. Но на грешной земле смотрелась ты не ахти. Даже животные ведут себя пристойней.
– Еще вопрос, кто из нас животное! – запальчиво выкрикнула Регина.
Громов покачал головой:
– Не вопрос.
– Вы хотите сказать, что я…
– Я хочу сказать и говорю, что кое-кому выгодно, чтобы ты ползала на карачках, выпрашивая очередную дозу. В конкретном случае ты пресмыкаешься перед Валентином. Так вот, если уж продолжать зоологическую тему, то уважающие себя люди на этой планете перемещаются вертикально. Или у тебя иное мнение на этот счет?
Если бы это было произнесено наставительным или высокомерным тоном, Регина ни за что не смолчала бы. Она принадлежала к той породе девушек, которые за ответом в карман не лезут, даже если они одеты в одну рубашку на голое тело, у которой нет никаких карманов. Однако Громов разговаривал с ней не с позиций праведника, распекающего грешницу. Он просто предлагал Регине взглянуть на себя со стороны, сохраняя при этом нейтралитет. Такую пилюлю, несмотря на всю ее горечь, она кое-как проглотила. Правда, не удержалась от едкой ремарки:
– Не учите меня жить, лучше помогите материально.
– Мужчина, – бросил Громов.
– Что?
– Без обращения «мужчина» эта фраза звучит как-то незавершенно.
– И так сойдет, – буркнула Регина.
Она вдруг почувствовала себя малолеткой, брякнувшей какую-то несусветную глупость в присутствии взрослого человека. А тут еще эта куцая ночнушка с дурацким утенком на груди!
Скрывая смущение, Регина ухватила новый бутерброд и, перемалывая его зубами, уставилась на экран, где продолжалась бесконечная пантомима.