Волки
Шрифт:
Грек, остававшийся вместо Резаного после его ранения, беспомощно разводил руками.
— Чего ты разводишь руками? Ты же, насколько я знаю тебя, всегда хотел порулить большими делами, что же так плохо рулил? Большой бизнес — это бизнес, это тебе не ларьки трясти на рынках. Скажите спасибо, что я вовремя вернулся, а то бы нашли тебя где-нибудь на Фонтанке, со связанными руками и разодранным задом.
— Резаный, я все делал, как ты мне говорил. Я не отступил от твоих инструкций ни на один шаг, ни на миллиметр.
— Все правильно, Грек. Инструкции —
Резаный сделал паузу и обвел взглядом присутствующих в офисе. Глубоко вздохнув, он продолжил:
— Скажи мне еще, Грек, может, ты проповедуешь христианство и считаешь, что если тебя ударили по одной щеке, то необходимо подставить и другую? А я во в отличие от тебя так не считаю. Удары, какими бы сильными они ни были, нужно держать, а если ты влез в драку, то надо драться, а не прятаться за спинами ребят. И тем более не подставлять щеку для второго удара, а отвечать ударом на удар. Вот только тогда тебя будут не только уважать, но и бояться. Силу уважают во всем мире.
Он взглянул на притихшего Грека, а затем перевел свой взгляд на сидевших за столом ребят, словно ища их одобрения. Однако все сидели молча, боясь высказаться.
— Короче, Грек. Поедешь в Казань и организуешь ответный удар. Там наверняка уже знают, кто замочил Миронова и Лаврова. Закатай их всех в асфальт, иначе я это сделаю с тобой. Ты понял меня, человек, живущий по инструкциям?
— Почему бы не понять? Все ясно, Резаный, — ответил Грек.
Он поднялся из-за стола. Вслед за ним стали подниматься и другие. Резаный повернулся к начальнику службы безопасности и сказал:
— Я сейчас я поеду в пароходство. Там, наверное, тоже забыли про меня. Нужно кое-кому напомнить о себе.
Через десять минут четыре машины отъехали от офиса и направились в пароходство.
Мне понадобилось два дня, чтобы выбрать время и съездить на Высокую Гору. Договорившись по телефону, я встретился с источником недалеко от поселка Усады. Филя, а вернее, Петр Филягин, был раньше довольно авторитетным человеком среди домушников и ранее судимых, проживавших на Высокой Горе, и мне приходилось несколько раз с ним пересекаться в различных ситуациях. Сейчас, после отбытия своего последнего срока, Филя решил завязать с воровской жизнью. Он сошелся с одной женщиной и стал понемногу втягиваться в нормальную жизнь.
Я попросил водителя остановиться у небольшой палатки, которая находилась метрах в десяти от дороги. В этой придорожной продуктовой палатке можно было купить практически все, от водки до конфет. Заметив сидящего за столиком Филю, я направился
Филю я знал уже лет десять, мне дважды приходилось его сажать за мелкие квартирные кражи. Узнав от участкового инспектора, что я хочу с ним встретиться, от предложенной встречи он не отказался.
Он жестом руки подозвал к себе продавщицу из палатки и заказал себе триста граммов водки и закуску. После того как он выпил граммов сто, мы приступили к разговору.
— Как живешь, Петр? — поинтересовался я у него. — Чем сейчас занимаешься? Щиплешь по-тихому или решил завязать?
Он посмотрел на меня и, словно задумавшись над моими словами, тихо заговорил:
— Думаю, что жил бы намного лучше, если бы вы мне, гражданин начальник, особо не мешали. Ну что за вопрос, чем может жить старый и больной вор, конечно, свободой. Вот видишь, пью водку и с грустью вспоминаю прошедшую в лагерях молодость. Что мне остается? Наслаждаться временной свободой.
— Ты просто философом стал под старость лет, Филя. Нужно было раньше думать о молодости, а не тогда, когда она у тебя безвозвратно прошла. Ты знаешь, у меня к тебе большое дело. Ты здесь человек авторитетный, много знаешь, вот и помоги мне хоть один раз в жизни. Насколько я знаю, к вам совсем недавно сюда приезжали наши бойцы — маски-шоу на стрелку с молодежью. Говорят, что стрелка закончилась стрельбой и что с вашей стороны якобы есть раненый паренек. Вот мне и нужно от тебя, Петя, чтобы ты мне помог найти этого парня, которого они подстрелили. Ты знаешь, мне очень нужен этот человек.
— Интересно получается, гражданин начальник. Сначала, вы меня нещадно прессовали все эти годы, а теперь, насколько я понял, предлагаете мне еще и поработать на вас? Вы меня наверняка с кем-то перепутали, гражданин начальник. Я с легавыми, как вы, не вожусь, у меня в отличие от многих ссученных другая порода. Это первое. Второе — откуда я могу это знать, сами посудите. Я вор, и дом мой — тюрьма. Сейчас, начальник, молодежь другая, у них уголовных авторитетов нет. Живут они без царя в голове и без понятий. Главное для них сейчас — только деньги. Это они потом, когда оказываются на нарах, начинают немного понимать, что, кроме денег, есть и другие, не менее важные для жизни понятия.
— Петр, ты меня извини, но это все я знаю и без тебя. Ты же меня, Филя, хорошо понял, почему я интересуюсь этим делом. Если ты до сих пор живешь по понятиям, то, насколько я знаком с блатным миром, для вас, воров, сдать милиционера не считается особым грехом? Не правда ли?
Он кивнул головой в знак согласия и внимательно посмотрел на меня. Видно, мой вопрос долго доходил до его отравленного алкоголем мозга.
— Вот видишь, Филя, ты со мной согласен. Если мы этих ссученных ментов не остановим, то они завтра точно кого-нибудь завалят.