Волколак

Синякова Елена

Его невозможно было сломать, и он не таял!

А я чувствовала себя так, словно попала в ловушку, сама того не зная.

– Значит, у меня даже не было выбора?

Черный улыбнулся, положив горячие ладони на мое лицо, и склоняясь так, что прикоснулся губами к моим, выдохнув:

– Выбор есть всегда, девочка.

Я помнила каждый его поцелуй во сне, но наяву эти прикосновения были еще более кричащими и волнующими, когда мне казалось, словно в этот момент меня просто пронзила молния.

–

Ты могла не приходить сюда, но все таки пришла. И сделала свой выбор, - его глаза полыхнули даже за пеленой ресниц, и кончик губ, прижатый к моим, дрогнул в улыбке, когда колдун прошептал, заставляя меня задрожать, - Теперь выбор за мной.

В том, что этот выбор будет обжигающим и опасным, можно было даже не сомневаться.

Я поняла, что дубленка просто улетела с моих плеч, ахнув не от мороза вокруг, а от рук, которые впились жадно и больно, стискивая и поднимая над землей, когда Черный буквально насадил меня на свой торс, впиваясь в губы.

Он не дал мне прокричать, что я пришла просто поговорить.

Не дал втянуть судорожно воздух, обрушиваясь подобно шторму, который витал все это время поблизости, вбирая всю тьму и жар этого мира, чтобы прорваться в эту минуту, когда я оказалась рядом.

Он вдыхал меня.

Впитывал в себя.

Буквально пожирал, не давая возможности пошевелиться и прижимая спиной к одному из столбов, когда полы длинной юбки взметнулись вокруг, обнажая ноги и бедра.

Я не чувствовала холода.

Меня трясло от его жара и прикосновений, словно он долго и мучительно сдерживался, и вот проиграл сам себе, выпуская все то, что рвало его на части изнутри, меняя глаза и делая их не просто хищными как всегда, а какими-то маниакально дикими, словно в колдуне не осталось больше ничего человеческого.

Не осталось.

В каждом движении этого большого стройного тела, в том, как он рычал, сжимая меня до боли и темных кругов перед распахнутыми глазами, в том, как вжимался в меня, не понимая, что причиняет боль – был только тот, кого называли Волколак.

Зверь в человеческом облике, но не человек.

– Мне сказали, что нельзя бояться, но я боюсь, - всхлипнула я в губы Черного, а он оторвался от них лишь на долю секунды, почувствовав, что я начинаю задыхаться и упираться в его обжигающее тело, которое теперь казалось тверже камня.

Он замер в отчаянном немом крике, когда я видела, как под кожей проступили тугие жилки вен, и мужчина задрожал.

Мне казалось, что он снова борется с собой.

Как в тот день, когда пришел в облике черного зверя, полыхая одним только желанием – наказать того, кто причинил мне боль и заставил страдать.

Его дыхание изменилось и теперь заканчивалось рычанием, а мышцы подрагивали.

И лишь глаза оставались ясными и осознанными.

– Хотел бы я сказать, что у тебя есть

выбор, девочка, - тихо и хрипло выдохнул он, неожиданно прижимая к себе, но уже как-то иначе. Трепетно. Словно боялся ранить и причинить боль. Даже словами. – Хотел бы я тебе сказать, что мы будем жить долго и счастливо, но и этого не могу.

Сейчас в его голосе сквозили страсть и отчаянье, от которых защемило сердце.

– Пусть не будет долго, - прошептала я в ответ, - Главное, что с тобой.

И снова в его глазах отразилось то, что пугало и завораживало – страсть и жажда истинного зверя, которая может стать моей погибелью, если он не сдержится. Если не справится с собой.

– Скажи мне только одно, девочка – ты хочешь стать моей?

– Хочу, - выдохнула я с дрожью в голосе.

Но не от страха, а от предвкушения того, что случится.

Колдун улыбнулся широко и восторженно, словно не ожидал услышать такого ответа от меня, и до последнего сомневался.

– Это может быть больно.

– Пусть будет.

Он кивнул, делая это сосредоточенно и собрано, и отступил от меня лишь на шаг. Для того, чтобы теперь поднять на руки, прижимая к своей груди, и зашагать куда-то вглубь темного застывшего леса.

Волков больше не было видно.

Черный шел, легко преодолевая высокий снег, порой доходивший ему до бедер, и не обращал внимания на холод и мороз вокруг.

Он словно погрузился в какие-то свои мысли, и мне казалось, что они не были радостными.

А я притихла в его руках, чувствуя себя такой необходимой и защищенной, что даже сердце перестало колотиться и теперь стучало размеренно и ровно.

Теперь, когда я призналась ему в том, что было стыдным и порочным, мне почему-то стало хорошо и спокойно.

– Грядут темные времена, девочка, - вдруг проговорил Черный, всматриваясь куда-то вдаль, словно мог видеть, что происходит далеко за пределами этого леса, - Наша сила растет, а вместе с ней растет и человеческий страх. Настанет день, когда люди осмелеют настолько, что войдут в этот лес и сотворят много плохого и жестокого.

Я замерла, слушая его спокойные слова с дрожью.

Потому что боялась за него, и не хотела, чтобы колдуну причинили вред, каким бы он не был. Ведь сколько бы зла он не совершил, а делал и что-то хорошее тоже.

– Но ведь ты сильнее всех людей.

– Сильнее. Но есть то, что изменить не могу и я, иначе изменится будущее, в котором я не властен. А к чему это приведет, никто сказать не сможет, - он помолчал, сведя черные брови, и добавил вкрадчиво и как-то по особенному чувственно, будто хотел, чтобы именно эти слова остались в моей памяти, - Когда будет больно и страшной, знай, что смерть – это не конец. Это начало долгой дороги, где мы будем вместе до конца времен.