Волна открытий
Шрифт:
– Дальше, – снова перебил ее Глеб.
– А дальше мой заботливый супруг сообщил мне, куда, с кем и зачем он отправляется из Москвы. Рома собирался ехать за тобой со своими ребятами, но я уговорила его взять и меня. Ужасно хотелось посмотреть, как ты сдохнешь.
Антон не мог больше этого слышать и вышел из кают-компании, ни на кого не глядя. Анжелика проводила его злой ухмылкой, исказившей ее красивое лицо. Ей было тошно и хотелось, чтобы все вокруг чувствовали себя так же. Хотя бы он. Особенно он.
И Остафьева действительно накрыла ужасная тоска, внутри у него все сжалось и болело, будто только что он выпил чашку яда.
За что она его так? И почему он не понял этого раньше? Ведь он кожей ощущал, что источник опасности находится где-то рядом. Он, такой проницательный в делах, обладающий почти звериным чутьем, не угадал, что творится с его собственной женой, в его супружеской постели!
Конечно, отчасти он и сам был виноват. Остафьев относился к Анжелике не только как к любимой женщине. Со всей ее холеной красотой прежде всего она была для него трофеем, призом, добытым упорным трудом. Она была предметом его гордости, который он мог позволить себе иметь и содержать. Обладание ею тешило его мужское тщеславие. И он забыл, что она не породистая лошадь, не дорогой антиквариат, а живой человек, который способен любить и чувствовать отвращение, быть верным и предавать. Он считал, что она его любит, просто потому что должна, и не допускал даже мысли, что жена может ненавидеть и желать его смерти.
Сзади послышались шаги, подошел Ломидзе.
– Что ты хочешь, чтобы мы с ней сделали? – спросил Глеб.
– Отправьте в Москву.
– Ты отпустишь ее? Я сделал запись всего, что она сейчас наговорила. Если дать делу ход, мы можем упечь ее в местную тюрьму так основательно, что ей до смерти оттуда не выбраться.
– Я не могу. Да и не хочу. Пусть катится, я больше не стану ей мешать.
– Но в Москве, при разводе, она оттяпает половину всего, что ты имеешь. Так ты хочешь отблагодарить женщину, которая тебя дважды чуть не убила?
– Не оттяпает, брачный договор не позволит.
– Антон, эта женщина опасна. Она способна доставить тебе еще массу неприятностей.
– Пусть убирается.
– Хорошо, – согласился наконец Ломидзе и добавил напоследок: – Держись.
Глеб вернулся в салон, а Остафьев уселся в кресло, стоявшее поблизости. За ночь яхта вернулась в бухту Маноквари и встала на рейде. Когда из-за гор начала подниматься заря, Антон очнулся от глубокого оцепенения и только тогда заметил, как сильно замерз.
Глава 32
Остафьев проснулся около обеда, яхта стояла у причала, и Анжелики на борту уже не было. Узнав об этом, он вздохнул с облегчением. Адвокаты, развод, споры за собственность – все это подождет. А сейчас он хотел думать только о нескольких днях относительного покоя, ждавших его впереди. Видит бог, он их заслужил.
В этих краях у Антона оставались дела, с которыми требовалось покончить перед отъездом. Командировка в индонезийскую часть Новой Гвинеи явно затянулась, но ускорить решение формальных вопросов в этой неспешной стране ему не удавалось. В свободное от хлопот время Остафьев заставлял себя отдыхать. Он понимал, что после всего пережитого ему необходима пауза. Хороший сон, вкусная и обильная еда, много солнца, общество приятных людей и интересные развлечения – в последние дни перед
При первой же возможности Илью перевезли на корабль к Вере, где его осмотрел судовой врач и действительно нашел у него сотрясение мозга. Доктор прописал ему постельный режим и полный покой, но он не знал Илью. Хорошенько выспавшись и восстановив силы, возродившийся к жизни ученый поспешил проверить догадку, осенившую его на острове. Он как никогда был близок к открытию окончательной формулы, и никакая сила не могла заставить его лежать. Уговорив Веру, он получил все необходимое для работы оборудование и пропал в лаборатории.
Если дела обитателей яхты Ломидзе худо-бедно постепенно налаживались, то их личные отношения только запутывались.
За прошедшие дни Непомнящий многое успел. Он завершил эксперименты, вывел заветную формулу и влюбился в свою новую приятельницу Веру. По-человечески Илья нравился Вере, но она понятия не имела, что делать с его нежданной любовью. Он смешил ее и умилял, он был интересен ей как большой ученый, но не будил в ней решительно никаких романтических чувств.
Глеб никак не мог разобраться в своем отношении к Остафьеву. Несмотря на симпатию, которую вызывал у него этот честный деловой мужик, Ломидзе безотчетно ревновал его к Дине. Что-то чудилось ему в том, как смотрел Антон на его любимую женщину; какие-то особенные нотки слышались Глебу в ее голосе, когда она обращалась к Остафьеву. Волею случая Дина снова оказалась рядом с ним, и в этот раз он не собирался ее отпускать. Она должна была к нему вернуться, и неявные признаки расположения, которыми обменивались эти двое, пугали Ломидзе.
Дина ловила на себе тоскливые взгляды Остафьева и суровые – Глеба и пребывала в смятении. Она ясно понимала намерения бывшего мужа и ожидала, что со дня на день он начнет новую атаку на ее завоевания. Судьба будто испытывала ее решимость и веру в себя, предоставляя второй шанс войти в ту же реку. Выбор – это всегда непросто, особенно если выбирать приходится между суровой Москвой, одиночеством, тяжелой работой для достижения каких-то эфемерных, возможно, неосуществимых целей – и комфортным Лондоном и необременительной жизнью с близким человеком, которому она все еще была дорога.
Пока Остафьев с Ломидзе были заняты в городе, а Вера с Непомнящим двигали науку на ее корабле, Дина оставалась не у дел и вынужденно погружалась в мучительные размышления. Она старалась понять себя и думала о том, как за последние недели изменилась ее жизнь. Как быстро из незаметной секретарши она превратилась в какую-то Диану-охотницу, которая только и делала, что убегала от погони, спасала людей и помогала бороться с почти что мировым злом.
Конечно, ей ничего не удалось бы без друзей. Ведь без помощи Макса она не довезла бы важные документы в Люксембург, да и ее самой, возможно, уже не было бы на свете. Если бы не Вера, никто бы не хватился пропавших пассажиров «Утренней звезды». А если б не Глеб, то они с Остафьевым до сих пор дрейфовали бы на спасательном плоту в открытом океане. Хотя так долго ни она, ни ее шеф не протянули бы. Представив, как все могло сложиться, она еще раз порадовалась, что богата такими друзьями. Если сама по себе она была никчемным человеком без особых талантов и достижений, то хоть с ними ей повезло.