Vолна. Эпизод 1
Шрифт:
Мимо пронеслись сгнившие опоры ЛЭП, изогнутые столбы со старыми следами краски. Пустыня с песчаными дюнами и перекати-поле по-прежнему замыливала взгляд и дышала в затылок безнадёгой и голодом. Майкль сбавил скорость, объехал огромную яму прямо посредине старого асфальтового полотна и внезапно ударил по тормозам. Как заправский байкер, он выкинул ногу на шершавое покрытие. Россыпь мелких камней рванулись шрапнелью в разные стороны. Шины устало завизжали по бугристому асфальту, сухому и горячему, оставляя за собой пьяный след. Навьюченный мотобот замер не сразу: люлька саркофага в качестве противовеса не позволила тяжёлой машине остановиться
Ветерок исчез. Обволакивающая тишина «ничегонепроисходящего» навалилась на него привычным зудом в правом ухе. Майкль помотал головой, ощущение дискомфорта исчезло.
– Murgu, – выругался мужчина на шумерском.
Зря он так затормозил! Остаться без колёс в этом краю сродни самоубийству. Но поступить иначе Майкль не мог минимум по двум причинам. Одна из них навеки застряла в груди воспоминанием о тяжёлом детстве. Вторая сквозила тонким шкурным расчётом.
Майкль обернулся. Только бы они не ушли!
Три подростка всё ещё торчали едва заметными фигурками на привычном месте. «Дети пустыни» не торопились покидать блуждающие пески, и взрослый мужчина понимал - почему.
Гонщик развернулся и подъехал к глубокому провалу. Его заинтересовал увиденный ранее технический мусор. На полуметровой глубине в разломе из синтбетона и пластимета торчало метровое антикрыло. Чуть дальше в поле чернели останки куба-грузовика. Взрыв разворотил его внутренности. Уцелело только антикрыло, отброшенное ударной волной.
Выгнутый кусок углепластиковой детали гонщик положил на саркофаг, припечатав его сверху плоским магнитом. Пригодится. И поехал обратно.
Зверёныши не тронулись с места. Мальчик и две девочки, или строго наоборот, смотрели на него, как и раньше, с любопытством и страхом. Они ждали нового чуда, а может, просто хотели продлить встречу с дружелюбным чужаком подольше. Выживать в пустыне страсть как скучно.
Мотобот лишь покачивался, когда Майкль снимал с лебёдки длинную цепь, привязывая её к углепластиковой решётке с двух сторон для баланса. Затем он припустил с шин немного воздуха, чтобы они стали мягче, проверил, как держит цепь катушка на стопоре. Работала хорошо. Путник хотел убедиться, что опасность не грозит, и мотобот в случае чего не развалится на части, попутно выдержав нагрузку из трёх худосочных подростков. Затем гонщик занялся крылом. При помощи плазменного резака он прожёг в метровой бандуре аккуратную дыру. Туда он запустил свободный конец цепи с массивным крюком и карабином, закрепил понадёжнее. Почти готово! Осталось самая сложная часть увеселительной программы для «неприкасаемых» выродков – объяснить.
Майкль на трёх языках велел детям полезать на импровизированную лежанку. Не помогло. Он жестами рисовал в воздухе нужные пассы, любезно приглашая юных зрителей покататься на аттракционе. Дети кивали, и жались к друг дружке. Видимо, боялись. А Майкль злился, сетуя, что старания не работают.
– Ну же, чего это вы! Всё просто. Я вас покатаю, и очень медленно.
Тщетно. Глупые подростки не понимали, зачем им нужно сидеть на пластиковой доске и держаться за длинную цепь. Или дело было совсем в другом?
– Да чтоб вас! – выругался на мёртвом языке шумеров гонщик, пнув расслабленную цепь. И тогда «неприкасаемые» отреагировали. Они зашевелились и заёрзали на месте, глядя поверх закрытых повязок на Майкля. Маленькие зрители требовали продолжения представления. И взрослый мужчина повёлся на их уловку,
Он пальцем указал на антикрыло и твёрдым голосом сказал:
– gen!
Ребятня на этот раз подчинилась беспрекословно. Шумерский язык помог. Три девочки, кажется, неуклюже заползли на кусок выгнутого пластимета, переговариваясь между собой на древнем языке. Они выглядели как типичные дети, которые решили поиграть. Самая высокая их них цокала языком от возбуждения и пальчиком указывала на дорогу. И куда пропала нелепая застенчивость! Она улетучилась вместе с недоверием к отчаянному незнакомцу и привычным страхом – неизменными спутниками выживших «неприкасаемых». Что до Майкля, он продолжил играть в свою игру, намереваясь довести её до логического конца.
Мот дёрнулся, в этот раз плавно. Антикрыло с пассажирами заскользило по дороге, гремя натянутой цепью. Майкль слегка ускорился. Сзади весело запищали от восторга. Понимающий гонщик удовлетворённо хмыкнул. Он тоже был маленьким.
Антикрыло болтало со стороны. Дети горячо спорили друг с другом, толкались. Вначале в песок с толикой страха и восторга скатился один подросток, затем, после недолгой возни, кубарем свалился на обочину еще один ездок.
Когда Майкль остановился, на пластиметовой защите восседала только одна девочка – самая проворная и хитрая. Повязка её в пылу борьбы сползла на подбородок. Малолетняя хищница с обнажившимся плечом и щербиной в зубах скалилась как самая заправская амазонка. Она вытолкала своих подружек с антикрыла на горячую дорогу и выиграла заезд. А судьба скатившихся соплеменников девочку не волновала. Впрочем, Майкля тоже. Его больше беспокоил другой вопрос. Заметил ли его потуги кто-нибудь ещё или шоу на дороге прошло незамеченным?
Он смотал лебёдку, подкрутил разболтанную гайку на лапке, проверил батареи и индикацию саркофага. Всё нормально. Неприкасаемая девочка (или мальчик) на антикрыле с интересом рассматривала все его телодвижения. Остальные дети с воодушевлением задорно топали позади по обочине к коварной обидчице, наверняка надеясь покататься ещё. Однако в планы Майкля второй заезд не входил. Он показал ребёнку на антикрыле большой палец в знак признательности, посигналил другим мальчико-девочкам и помчался по прямой.
2.
Торговать с «неприкасаемыми» было тяжело. У этих бродяг законы обмена не работали как у нормальных людей. Они могли обменять дорогой «кристаллический песок» на сущую безделицу, а могли стоять насмерть за пузырёк радиоактивной воды. Сучонок Док говорил, что с этими подонками следует подружиться, на край найти общий язык. И тогда торговля состоится, да такая, что ты долго будешь пищать от полученных плюшек. Док редко ошибался, хотя пил за двоих и вдыхал наркотическую дрянь. Но Майкль, в отличие от других собратьев, умел слушать и запоминать.
Он въехал на территорию пустыни подготовленным. Гонщик твёрдо намеревался выменять у «людей пустыни» горсть «песка». За него в одном баре предложили неплохие деньги. Запасы «соли» иссякли, достать негде, и только неприкасаемые знали, где «песок» можно добыть. А Майкль срочно нуждался в деньгах. Запасы жетонов неумолимо истощались, а путешествовать на тяжёлом боте с саркофагом становилось всё дороже. Вот поэтому он и подрядился на дельце.
– Добудешь соль, я тебе отвалю полсотни монет. Или даже сотню, если привезёшь много, – бородатый бармен с механическим обрубком вместо руки не умел шутить.