Вольная Русь. Гетман из будущего

Спесивцев Анатолий Федорович

– И так нехорошо, и этак плохо?

– Только не говори, шо не видишь выхода, не поверю.

– Будем выпихивать тех, кто еще остался, к уже ушедшим.

– Да! – Аркадий в запальчивости взмахнул рукой. – Тотальная депортация. Если для кого родная земля дороже веры, пусть принимает православие, таких оставить и охранять от балканских переселенцев. Остальных со скотом и движимым имуществом выпроводить в Малую Азию, как только сможем организовать паромную переправу через проливы. В нынешней ситуации многие охотно пойдут на помощь своим, и Гиреям землю им легче будет найти для оседания.

Разговор прервал стук в дверь, после чего она приоткрылась, сквозь нее просочился юный джура и торжественно произнес:

– Батько, пани до столу просять.

* * *

Компания

за обедом собралась прекрасная, хотя с таким определением очень многие не согласились бы – уж очень неоднозначная слава имелась и у самого Москаля-чародея, и у близкого к Хмельницкому Золотаренки, да кого из старшины не возьми… к ангельскому чину трудно причислить, даже если очень стараться.

За обедом всерьез о делах не говорили, стараясь угодить хозяйке, вели себя чинно и солидно, как и полагается на мероприятии, проводимом главой государства. Угощение на столе существенно уступало магнатским пирам, гетман себе таких сумасшедших трат не позволял даже на торжественных приемах, но и бедным его назвать было невозможно.

После обеда Аркадий высказал благодарность и восхищение хозяйке, галантно восхитившись ее видом, после чего поучаствовал в совещании в знакомом гетманском кабинете. Обговаривалась в узком кругу подготовка к переброске войск на юг. В связи с тем, что большая часть полководцев пребывала в войсках вне Чигирина, обсуждали очень нелегкие транспортные и снабженческие проблемы предстоящей операции. В частности, Москалю-чародею порекомендовали не отправлять больше пушек и боеприпасов в войска, а начать их сплав вниз, к морю. Много спорили по поводу конкретных путей движения, по необходимому для похода количеству орудий, лошадей, телег… Единственное, на чем дружно все сошлись – чем раньше удастся начать эту войну, тем больше шансов на успех.

Впрочем, переброска сечевиков шла уже полным ходом. Им суждена была совсем неожиданная планида. О чем, правда, знали считаные люди из числа самой верхушки старшины Сечи и Дона, часть донцов по этому предложенному Аркадием плану присоединялась – с согласия Шелудяка – к сечевикам.

Гетман известил присутствующих, что господари Молдавии, Валахии и Трансильвании уже отправили войска на юг, в связи с чем необходимо срочно переправить к Босфору группы захвата четырех охраняющих его крепостей и в разобранном виде приготовленных уже понтонных переправ. Перевозить большое войско на лодках слишком долго и неудобно. Союзнички жаждали пограбить беззащитную на данный момент Западную Малую Азию, что полностью соответствовало казацким планам. Там, на юге, уже приближался сезон уборки урожая, крайне необходимо было не допустить пополнения истощенных запасов продовольствия в Стамбуле. Не будь этой совсем не нужной войны со шведами, такое разорение произвели бы и сами. Приспособившиеся разбивать небольшие отряды людоловов турки в данный момент не имели возможности отбиться от большого войска, а прятаться по дальним захоронкам местные селяне также не могли. Вот-вот должна была грянуть страда, когда день год кормит, не собрав урожая, земледелец обрекал себя и семью на смерть от голода.

После совещания Москаль-чародей провел предварительные переговоры с генеральным табунщиком о продаже гетманской армии сотни чистокровных и полукровных лошадей. Значительную часть жеребцов, изымаемых из родительских табунов, пристраивали к татарским кобылицам, давая возможность молодым кабардинцам, анатолийцам и ахалтекинцам возглавить собственный табун. За использование земель для прокорма всех этих табунов приходилось платить немалую аренду в сечевую казну, но оно того стоило, спрос на лошадей намного превышал предложение. По рукам не ударили только из-за нежелания характерника это делать, отговорился необходимостью подумать. Торговаться он так и не научился, поэтому все подобные сделки в его семье заключала Москалиха, то есть его супруга, имевшая незаурядный предпринимательский талант.

Не успел он закончить разговор с табунщиком, как подкатился сечевой

осавул [15] с просьбой продать револьверы из доли, причитавшейся попаданцу за налаживание их выпуска на оружейной мануфактуре. Здесь также было достигнуто только предварительное соглашение: Аркадий и сам считал необходимым передать на вооружение сечевиков как можно больше этого нового и еще немногочисленного оружия, договорившись заранее, предвидя такой запрос, с кошевым атаманом. А вот пожелание приобрести еще и капсюльные винтовки положительного отклика не встретило. Не было в Малой Руси или Землях Вольностей войска Запорожского свободных стволов такого типа. И в ближайшее время появиться они не могли. Не существовало в стране ни дополнительных станков для их сверления, ни умелых работяг для подобных работ. Новые мануфактуры строились, станки делались, больше сотни парней обучалось в первом профессиональном училище, заодно осваивая геометрию и основы материаловедения, но… скоро только кошки родятся.

15

Осавул, асаул, есаул – один из высших старшинских чинов на Сечи и Дону, с полномочиями министра внутренних дел, имущества, снабжения.

Воспользовавшись случаем, Аркадий, как генеральный лекарь, обговорил с осавулом поставки сечевикам и лекарских препаратов из гетманских складов.

В общем, нужные и полезные как для государства, так и для семейного бюджета дела заняли немало времени. Возвращался домой характерник уже в сумерках со сладостным предчувствием тесного общения с женой в спальне. Успел по ней соскучиться, да и нестарый организм требовал своего.

Однако по приезде его ждал неприятный облом. Выяснилось, что Хмельничиха в этот вечер собрала знакомых баб на вечерницы. Естественно, Москалиха сочла за честь на нем присутствовать. Спать детей уложили няни, мама же умотала гулять с подругами. Умом понимая, что жена поступила правильно – хорошие отношения с женой гетмана и супругами старшинской верхушки Чигирина поддерживать было необходимо, можно сказать, жизненно важно, супруг тем не менее испытал приступ горькой, сильной обиды. Он так ждал, а она взяла и уехала!

Наскоро перекусив, лег спать. Однако, несмотря на усталость, сон долго не шел – из-за той самой, почти детской (если не вспоминать повод) обиды на Марию. Долго ворочался с бока на бок, ругал ветреную якобы жену, злился и на нее, и на себя… Наконец придремал, а тут и супруга вернулась с гулек, пахнущая духами и спиртным. Снять парадное платье она успела в другой комнате, в постель полезла уже в ночной рубашке, отнюнь не стараясь сделать это осторожно, чтоб не разбудить усталого мужа. Скорее наоборот, именно разбудить его она намеревалась, так как тоже по супружеским ласкам соскучилась. Так что характерник получил все, о чем мечтал на пути домой, и даже немного больше, чем хотел.

Глава 4

Великий круг

Степь невдалеке от Сечи, июль 1644 года от Р. Х

Слепящее желтое солнце на блекло-голубом, будто вылинявшем, небе, серо-бурая трава, давным-давно выжженная жаркими лучами и отсутствием живительной влаги – обычная картина для окрестностей Никитской Сечи в середине лета. Но вот крепко сколоченная высокая и длинная трибуна здесь появилась совсем недавно, а море человеческих голов образовалось перед ней только нынешним утром.

На головах, всех без исключения, имелись шапки из бараньего меха с цветными, преимущественно красными, суконными шлыками, а вот одежда на присутствующих отличалась разнообразием. У кого дорогущая, из лучших западноевропейских сукон или азиатских шелков, а у кого – рванье вонючее, какое и самый распоследний нищий надеть на себя побрезговал бы. Имелись и люди в обычной крестьянской одежке – это в основном у новичков, не успевших прибарахлиться или пропить все нажитое тяжелым пиратским ремеслом.