Волнующее приключение
Шрифт:
Профессор издал горестный стон.
– Подумать только, что я вовлек вас в такие неприятности, моя принцесса. Именно вас – чистейшую и благороднейшую девушку, ту, которая так доверяла мне.
Столько сожаления было в голосе старого музыканта, что Заза пришлось как-то утешить его.
– Все в порядке, профессор, – сказала она. – Пьер нас спас. А когда мы вернемся в Дорн, никто не будет знать, где мы пребывали, а тем более о том, что мы как-то связаны с несчастьем, произошедшим во Франции.
– Нам остается только надеяться на это, – грустно
– Тут нет вашей вины, – сказала Заза. – Вы отправились в Париж, чтобы встретиться со старыми друзьями. Ни вы, ни я не могли вообразить, что попадем в общество людей, которые только и желают уничтожать себе подобных!
– Они не человеческие создания. Они выродки, чудовища, – пробормотал профессор.
Он был настолько взбудоражен, что Заза испробовала все способы, чтобы успокоить его.
– Мы уже пересечем границу Мелхаузена, а никто еще не будет знать о том, что случилось в Лионе. Хотя Пьер и не говорил этого впрямую, но я поняла из его слов, что сообщение о покушении на президента станет известно лишь из выпусков утренних газет.
– А как же сам месье Бувье узнал о нем? – насторожился профессор.
Заза не намеревалась рассказывать старому музыканту о том, что Пьер как-то связан с полицией. Но мысли об этом факте не оставляли ее и были ей неприятны.
Впрочем, теперь она вспомнила некоторые подозрительные вещи, на которые прежде не обращала внимания. Там, на вокзале, в момент их встречи, он расхаживал в обществе официальных лиц, среди которых могли быть и сыщики, расследующие катастрофу на железной дороге.
Кроме того, он утверждал, что причастен к символистам, хотя совсем не был похож на них, а в особенности на тех, кто собирался вокруг профессора в кафе «Де Шамс». Что-то незаметное на первый взгляд, но угаданное девушкой отделяло его» от этих так называемых символистов.
Несомненно, некоторые из них сочиняли стихи или рисовали картины, но в них не было той одухотворенности, которую ожидала встретить Заза в поклонниках Маларме и Верлена.
А вот Пьер нес в себе какую-то тайну, и эта черта еще больше привлекала к нему воображение девушки.
Она со всей искренностью произнесла, когда они уже заняли место в купе и поезд тронулся от перрона, покидая крытое сумрачное здание парижского вокзала:
– Что бы ни случилось, профессор, я хочу поблагодарить вас за то, что вы взяли меня с собой в Париж, потому что это было самое чудесное и самое волнующее приключение в моей жизни, и подобного, я уверена, мне уже не придется больше испытать.
– Вы действительно так думаете, моя принцесса?
– Я говорю это от всей души. Я никогда не забуду испытанного мною потрясения. Не знаю как для вас, а для меня это было открытием новой вселенной. Память о Париже останется со мной на всю жизнь.
Комок в горле помешал
Выдержав тактичную паузу, он осторожно спросил:
– Не хотите ли вы сказать, что месье Бувье кое-что значит для вас… как бы выразиться поточнее , лично?
Они были в вагоне совсем одни, и поэтому Заза, не стесняясь никого, призналась старику:
– Я полюбила Пьера… Я полюбила его всем сердцем. Раньше, до того, как я покинула дворец, я не знала, что такое любовь и какую роль она будет играть в моей жизни. Теперь я обрела ее.
Профессор воскликнул в тревоге:
– Ваше высочество, этого не должно было случиться!
– Но это случилось, профессор. И ни вы, ни я, никто Другой ничего не смогут с этим поделать.
– Но это невозможно! Вы… и этот молодой Бувье, который ничего из себя не представляет… Он лишь захудалый поэт, и не более…
– Заза не стала говорить учителю, что Пьер занимается не только поэзией. Но заявила со всей уверенностью:
– То, что он значит для меня, не имеет никакого отношения к его делам и общественному положению. Я знаю только, что память о нем я сохраню до самой смерти.
Произнеся это, она не могла удержать хлынувших из глаз слез, а профессор молча с сочувствием наблюдал за ней, не зная, как утешить девушку, он взял в свою руку ее тонкие пальчики и нежно сжал их. Ему показалось, что, беспомощный птенец бьется в его старческой руке.
– Дитя мое, – сказал он, начисто отбросив протокольное обращение. – Милое, бедное мое дитя! Я упрекаю себя за собственную неразумность, этого не должно было случиться. Я старый дурак и никто иной! Где был мой ум, когда я согласился взять вас со мной в Париж?
– Но я же говорила вам, учитель, что вы доставили мне самые радостные переживания в моей жизни.
– Может быть, к несчастью, это и так, но это не должно было произойти, – возразил профессор. – Вы принцесса по рождению, из семьи владетельных герцогов, но я по своей глупости забыл об этом. Я любовался вашим умом, вашими способностями, вашей отзывчивостью ко всему прекрасному и совсем не замечал, что вы при этом еще и красивая девушка.
Он всплеснул руками на французский манер, как это делают темпераментные галлы, выражая свои эмоции.
– Какой мужчина, если он достоин называться мужчиной, не влюбится в вас? Я обязан был это предвидеть. А я ничего не сделал для того, чтобы оградить вас от того, что могло произойти.
– И это произошло! Произошло, профессор, и я счастлива.
Заза произнесла это, погружаясь в свои мечты о Пьере, откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза.
В пути их никто не тревожил, потому что профессор взял билеты в вагон первого класса; а утренний поезд с его бесчисленными остановками на каждой маленькой станции и медленной скоростью вряд ли пользовался популярностью у состоятельных и важных персон.