Вольные повести и рассказы
Шрифт:
После этой процедуры прадед повёл паству в дом. Он опрыскал крыльцо и дал возможность впустить в дом кошачьих, метнув в них несколько капель. Кошки в доме – символ здоровья, чистоты и уюта, первичный букварь для детей. Кроме того, в доме хозяина кошки обязаны не только мурлыкать, но и ловить мышей… Затем прадед с прабабкой устремились в теплушку, гости толпою за ними. В новом доме была сохранена русская печь. Она удостоилась отдельного освящения. Мы стали свидетелями, как мать разожгла огонь в освященной кормилице. При матери остались отец, старики Божаны и сноха Ждана (жена брата Ждана). Старцы повели всех по комнатам, показывая жилище и делая своё дело. По лестницам этажей мы их понеси на руках. Святой воды хватило на всё. Гости дивовались огромным каменным домом, открывающим перед нашим родом новую эру. Все нравилось, начиная с лестниц. Вместо
Гости не поленились пройти три этажа.
В то же время для устроителя новоселья – отца – это была работа. Он увёл своего брата Гожана и сына Ждана в тот сарай, где ожидал праздника смерти приговоренный баран. Баран хорошо поел на жертвенном месте, теперь ему дали попить… Чего бы следовало ожидать? Воды? Нет. Ему дали раствор воды и самогона. Баран попил и предался кайфу. Так всегда поступают язычники. И не правильно кормить-поить скотину перед убоем, но, увы – обычай, жестокий или гуманный, но обычай. Через час подвыпивший баран был лишен своей краткосрочной жизни, и хмельная душа его, освобожденная злодеями, вознеслась на небо, чтобы оттуда спуститься на флору, где она перемешается с землёй и будет ждать, может быть, тысячи лет, чтобы возродиться в какой-либо форме жизненного существования… Перед последним мгновением жизни барана, он услышал странные извинения за вынужденную жестокость… Да что говорить про овцу, когда перед смертельной истиной, перед атакой, бойцу положена языческая «фронтовая»!
Но до пира было ещё далеко, поэтому гостям предложили выйти во двор. Здесь их ждало маленькое удивление. Длинный дощатый стол был заставлен винами и коньяками. На закуску были разрезаны соленые арбузы. Алой мякотью они приглашали с собой познакомиться. За столом старшинствовали ребята. Они шутили, приглашали, наливали, подавали, но ни разу не произнося слово «садитесь».
Здесь, собственно, перевели дух и стали между собой по родне обмениваться первыми впечатлениями. Кто устал, тот, конечно, садился, кому-то было удобно стоять. Надёжа примкнула к семейству шефа и они, весёлые, держа в руках «гранёные» и арбуз, обсуждали своё. Мама со Светой примкнули к Таниной маме и к Тане, и они тоже пили вино и тоже говорили о чём-то. Короче, на это и был рассчитан промежуточный стол во дворе.
Наступил козырной час деда Любана. Он был вездесущ, любезен и по-своему остроумен. Ему предстояло разыграть традиционное шоу с быком, которым забавлялись на день урожая. Недаром намекали ребятам на осень, когда быку будет ближе к году. Но дело в том, что я не помню, чтобы у нас когда-либо вырастал бычок типа Кряжа. Были справные бычки килограммов на 250, которые лишь к зиме при хорошем откорме достигали своего высшего веса. Кряж был исключением. Корову, его мать, возили в другое село и там, не бесплатно, взяли могучее семя. Кряж был ранним, в конце ноября ему исполнится год. В десять месяцев с небольшим он уже был внушительнее взрослых быков. Может быть, так казалось, ибо глаз со страху может преувеличить. Но что в нём за 300, не вызывало сомнений. Девчонки ребятам уже напоминали, что срок их обещания «подтренироваться» истёк, и дед попросит их показать свои силы. Ребята неглупые, понимали, что в нашем роду умеют шутить, но многие шутки имеют перспективные последствия, не всегда положительные. Вчера вечером им опять напомнили. Глядя на Кряжа, они не радовались его родословной… И вот… День настал и надо платить окуп за невесту «с силов»… «С умов» заплатили зачётом по знанию Библии. Таковы условия обручения.
– Эй, ребята! – крикнул им дед. – Хватит вам, едят вас мухи, у стола обретаться. Готовы ли вы отдавать должок?
Миша и Слава с тоской посмотрели на племенную скотину, которая умиротворенно запихивала в свои недра душистое сено, увеличивая тем самым свой титанический вес. В данном случае бык играл две роли: он был придачей мне к дому и как забава. Ребята попробовали отшутиться, но дед был любезно настойчив. У деда много задач. Ему надо было продемонстрировать силу жениха-внука перед смотренными невестами. Внук мало чем уступал быку в величине, но нужен контраст. Дед знал, что ребятам Кряж не по силам, но это его нимало не беспокоило. Он преследовал главную задачу, подверстав попутные.
– Деда, в цивилизованных странах принято откупаться, – залюсил Миша. – Я тоже предпочту откупиться,
– Да, да, деда, помнишь, летом Васелок откупился бараном и Любан за это не оторвал ему коки… – вторил Слава.
– А я и совсем ни при чём при ваших делах, – умыл руки Амин.
На деда откупные штучки не возымели действия.
– Едят вас мухи! Не поняли вы, что на веку приходится кланяться и быку, – говорил дед Любан. – Лады, за быка вы откупитесь, а за удаль? Когда вы сватались, как договаривались? Я пошёл на уступки быком. За окуп зачёт, за удаль – отчёт. Договор! Вы обещали наесть силёнок и показать невестам, на что вы годны… Кто снесёт быка, снесёт и невесту – вот и вся удаль, тому же быку внятная. – Дед шёл на разрыв договора, это не шутки.
– Деда, при стечении гостей неловко… может, перенесём на следующую субботу?… – канючили слабаки.
– На следующую субботу у меня на примете другая примерка… Как хотите. Мои внуки тоже могут опозориться, но ведь вынуждены тоже показывать невестам свою силу. Эй, Любан, Родим, Желан, Милан, где вы?… – Где же нам быть, как не во дворе слушать торг вместе с гостями? А дед угнетал ребят последними доводами:
– Вы думаете, зачем мы гнали быка не в стадо, а в новый двор? Смекнули? То-то. Для вас. Родя, поднимешь быка? Тебе вроде многоплодная приглянулась… Отбей её у Любана, если могёшь. А я тебе поспособствую…
Всё говорилось открыто и громко, при гостях, тем только дай зрелище. И Родим знал, что придётся участвовать, ибо обычай. Бывало, не надо бычка, а держат для этого случая. Родим оглядел Кряжа, словно его никогда не видел. В какой-то момент он засомневался, но гонор взял верх. Дед говорил правду. Ясеня на него смотрит. Было время, он тоже смотрел на неё. Солодка!
– Ха! Кряжа? Это мы махом!.. – погорячился брат Родим. – На бутылку, деда, лады?
– Едят тебя мухи! Я тебе литр сам поставлю, ты только приподними… – подстрекал дед, работая на публику. Публика, маленько поддавши, уже заводилась, о чём свидетельствовали жиденькие хлопочки руками. Родим снял пиджак и сорочку. Гости увидели тело младшего жениха. Я видел, как девушки выззрились на увесистые руки и широкую грудь. Родим почувствовал на себе внимание девок и снял майку… Ну, тут совсем. Привыкли видеть в кино культуристов с наворотом мускулов, а тут ничего подобного, ни одного мускула чужого, всё от природной культуры. У Родима мышцы, как чешуя рыбы, плотно подходят одна под другую и каждая на виду – мелкие, гибкие, на большом стволе тела, способные сжаться в ствол дуба. А вообще, он больше похож на дельфина.
Родим подошёл к доверчивому быку, который смерти барана не чувствовал, поскольку ту операцию осуществили в отдельном дворе, в отдельном сарае. Крови бык не почувствовал. Он был благодушен и смирен. Он был любимец рода, и все ласкали быка, как кота. Он и ребят всех знал, те словно подлизывались к нему, подходили чесать его уши и шею. Родим поиграл чешуей своих мышц. Тоже артист. Хочется покрасоваться природным даром. Окажись тут комбриг Лесной, восхитился бы генеральскими «крыльцами» брата. Девчонки, по всей вероятности, прикидывали свои шансы. Не выгорит с одним, чем хуже брат, даже моложе и уже отслужил. Только без ордена… А Родим театральничал для Ясени. Честолюбию брата такие арены – подарок судьбы. Умилостивив быка, Родим подлез под его живот, обхватил правой рукой переднюю левую ногу быка, а левой рукой правую заднюю ногу. Это был единственно правильный хват для подобного случая. Жаль, что ниже нельзя подлезть, под самый живот. Даже у племенного бугая «клиренс» (просвет меж животом и землёй) не велик. Ладно, что есть. Родим натужился. Все видели, как мышцы его напряглись тем самым дубом. И!.. И Родим вылез из-под быка с красными глазами, лицо его покрылось пятнами, будто он переболел красной оспой. Не говоря ни слова, он отошёл от быка, махая руками перед коленями и сгибая пояс; он приводил себя в чувство… Девчонки сконфузились, словно опозорился не богатырь, а они… Дед Любан был весьма озадачен. С горечью он произнёс:
– Мать вашу в душу! Родина любит героев, а бабы родят слабаков… Придётся самому показывать… Люб, может, ты утрёшь нос этому допризывному красноармейцу?!.. С быком не совладал, а!..
Народ во дворе похихикивал. И слова у деда смешные, и ситуация к смеху. Орденоносный жених не поднимет, тогда…
– Любан, чё ты молчишь? Итить мне, или ты? – комедничал дед.
– Ну, деда, вечно ты с цирком… Кому это нужно… Людям смотреть противно… – я подыгрывал деду.
– Слабо и этому, – сказали в кучке гостей.