Вольный Флот 2. На дальних берегах
Шрифт:
– А вы хули с пустыми руками? У нас у же вон! Гора!
– Я ему сейчас точно ебну… - проворчал Бьернсон ковыряясь в банке, - Еще и лыбится, гандон…
– Да пущай лыбится… - отмахнулся Семеныч, - Если подвал засыпаный, значит в него никто не лазил. А если туда никто не лазил, то там, как минимум, гора хорошей жратвы. А не вот этого… Они взрывают этих коров, что ли? В банке одни жилы и хрящи.
– Ты там был?
– Разумеется. Дверь вон, которую ты разворотил, ставил.
– Херово поставил, - Бьернсон
– Как заплачено — так и захуячено… Я им предлагал не экономить.
– Ясно… То есть где что — представляешь?
– Конечно. Коридор в центре, а по бокам от него — восемь больших помещений. В той что вторая по правую руку — винный погреб. В следующей — закусь. В остальных не помню что.
– Нашел выпить и закусить, остальное похер?
– А что мне там еще искать?
– Деньги… Оружие…
– Ага? И куда я с этим всем добром потом? Лодки-то у меня нет. А тут попил, пожрал нахаляву и уже как-то легче. Хомстед-то жадный. Цену не дает.
– Ну так послал бы его.
– Тогда можно с Гарбаруки валить — он жизни не даст. А не хочется. Тут, считай, кроме меня мастеров с руками нет, так что любой заказ сложнее табуретки мой. Я три сезона отработал и все равно заказы перли. И до дома недалеко. Было...
– Фонарь зарядился!
– бодро отрапортовал Брава, - И вы можете, в этот раз, не все уходить?
– В смысле?
– не понял Бьернсон, - Ты боишься один оставаться?
– Да.
– Я думал, мужики с Лоски они жесткие.
– Извините, что я не соответствую вашим стереотипам. Мне этот пустой город действует на нервы. И то, что сюда в любой момент может явится кто-то недружелюбный, тоже.
– Ладно… Тролль — останься. Остальные — за мной.
Бьернсон смял банку и кивнул в сторону покинутого поселения. И уже там, стоя перед очередной запертой дверью обнаружили, что весь инструмент унесли на катер. Гвоздев хотел сбегать за фомкой, но его остановили.
– Зачем? Смотри… - Бьернсон пробил сделанную из дюймовых досок дверь кулаком и, зацепившись за дыру, выдрал с корнем, - Вот и все. Что тут у нас?
– Барахло всякое, - посветил фонарем Семеныч, - Мебеля старые и прочая рухлядь.
– Ладно — потом посмотрим. Может чего и сгодится. Где вино, говоришь?
– Напротив...
– О! Джекпот!
– Бьернсон выломал вторую дверь и осмотрелся, - Сегодня гуляем! А что на закуску?
Хомстед то ли боялся похудеть, то ли ждал голода, но запас еды хранил огромный. Кое-что успело пропасть, но вот сыры и консервы были в порядке. Так же, к восторгу Семеныча, в кладовой обнаружилось несколько мешков с картошкой.
– Родимая… Как же я по тебе скучал! Вот теперь то мы ухи правильной наварим… Прям как надо… - он покосился на Слободана, который со странный выражением лица смотрел куда-то на полки, - Ты чего?
– Зеленый… Горошек… Еботе…
–
– Он из-за него свой корабль проебал…
Не особо деликатно пояснил Бьернсон, который принюхивался к сыровяленному окороку, пытаясь понять, должен он так пахнуть или нет. Гвоздев сделал удивленную гримасу и снял с полки банку консервированного горошка.
– Серьезно? Это как такой хреновиной можно целый корапь утопить?
– Как выяснилось — легко… Слушай — вот не пойму: сдохло оно, или мне кажется?
– Дай нюхну…
Семеныч обнюхал окорок со всех сторон, потом достал нож и, отрезав кусочек, осторожно попробовал.
– На вкус нормально… Заветрилось, может?
– Тухлятиной воняет… Чуешь?
– Чую… - кивнул Гвоздев потянув носом, - Может крыса где сдохла? Хотя Гарбарука для крыс маловата…
– В смысле «маловата»?
– не понял Слободан, - Что тут, в Островах, за крысы?
– Обычные. С кораблей. Но, почему-то живут только в крупных поселениях. А в мелких городках или на природе не встречаются. И если люди уходят, то они тоже исчезают.
– Почему?
– Да я то откуда знаю?
– Гвоздев пожал плечами,- Я тебе что? Крысолог?
– А откуда знаешь, что они в маленьких поселениях не живут?
– Сам видел. Как-то в Котеану одну приволок. В бочке с сухарями. Хотел прибить, но оказалось, что местные их никогда не видели. Я ей клетку соорудил и два или три дня показывал за деньги. А однажды ночью просыпаюсь от грохота — крыса в клетке бесоебит так, что на пол её скинула. Мечется, на прутья кидается. Потом завертелась волчком и сдохла.
– Отчего?
– Да хер её знает. Испугалась чего-то. Да где-ж воняет-то?
– А может вообще не здесь?
– Бьернсон вышел и выбил дверь напротив - Тут хлам какой-то… Посвети.
– Это не хлам, а ценные вещи… И, сука, вот куда мой молоток делся!
Гвоздев пошарил в кладовке заставленной ящиками и бочками, выволок какой-то ящик и извлек из него легкий молоток с гвоздодером.
– Вот суки… А я на подсобника грешил… И остальное тоже пригодится… Тут краска, рогожа, прочий инструмент. И тут точно не пахнет. Пошли дальше.
Бьернсон высадил две оставшиеся двери, причем по модному, встав посредине и пробив их ударами в обе стороны после чего сморщился…
– Мокрые порты Ньерда… Кажись отсюда…
– Да я чую… - Семеныч натянул рубаху на нос, - Вот нахера ты, дурилка, двери настежь вынес?
– Да откуда-ж я знал?
– А мы что, по твоему искали? Фиалковый луг? Что воняет и искали… «Откуда он знал»? Ебать-копать… - Семеныч посветил в одну комнату, потом в другую, - Аж глаза режет… Что-ж тут сдохло? Пусто почти… Вот тут стул какой-то… Слободан, глянь, будь другом…