Вольный меченосец

Титов Владимир Владимирович

Возле ворота - двое солдат. Один падает с болтом в груди. Второй успевает развернуться в сторону незваных гостей - и падает в свой черёд, потому что палица Буяна превращает его лицо в лепёшку.

– Успели!..
– пыхтит Буян.

Оставшаяся на улице Пустельга открыла поясную сумочку - вроде той, в которой девицы носят деньги, или начатое рукоделье, или сласти. Только она достала оттуда две стальные звёздочки - шириной в мужскую ладонь, с восемью отточенными зубцами.

– Эй, на воротах! Что там у вас творится?
– звучит окрик со двора.

Пустельга,

опустившись на одно колено, мечет звёздочки с двух рук. Один солдат, получивший звёздочку в лицо и в правое бедро, корчится в пыли, а его товарищ цел и невредим. Но вместо того, чтобы стрелять из арбалета, он удирает прочь с криком "Тревоооогааа!"

Но кричать поздно. В открытые ворота молчаливой толпой врываются мятежники...

* * *

Трижды протрубил рог на три голоса. Голос опускается, а потом взлетает.

– Зовут на переговоры, дуэннон, - сказал дуэннону Кэссиу пожилой вольный мечник.

– Слышу, - кивнул главарь мятежников.

Они впятером скорчились за баррикадой из опрокинутой телеги и перестреливались с наместничьими солдатами, засевшими в замке. Слева слышались гулкие удары - мужики били в двери замка бревном. Двери трещали, но не поддавались. Осаждённые стреляли в них и швыряли камни, но без особого успеха. Мужики держали над собой две половинки ворот, которые приволокли откуда-то из города, а их соратники стреляли по осаждённым, не давая тем лишний раз высунуться из окон.

Взять замок с налёту не удалось. Наместник всё-таки неплохо научил своё воинство. Потеряв внешнюю линию обороны - стены - солдаты заперлись в замке и отстреливались с упорством отчаяния. Убитых среди мятежников не было, лишь несколько были легко ранены. Но и продвижения не было, и это раздражало. Мятежники засели в конюшне, в сарае, за самодельными баррикадами вроде той, что дала защиту дуэннону Кэссиу, и пускали в окна замка стрелы, обмотанные горящей паклей. Кое-где из окон валил густой дым, подсвеченный пламенем. Но всем было ясно, что "выкурить" защитников замка не удастся.

И вот наместник зовёт на переговоры. Нет никаких сомнений, что он - здесь, в замке. Этот сигнал идёт из древних времён, и означает "переговоры вождей". Надо ответит, вот только во всём войске мятежников нет ни одного рога. Впору самому трубить, наподобие сказочного зверя олифана, у которого один хвост на заднице, а второй - на носу...

Дуэннон Кэссиу медленно встаёт во весь рост, разведя руки крестом. Несколько мгновений он ожидает, что в его тело воткнутся несколько арбалетных болтов. Соратники, сжав оружие побелевшими пальцами, смотрят на него.

Никто не стреляет.

– Прекратить стрельбу! Прекратить стрельбу!
– кричит он.

Через несколько мгновений пересвист стрел и болтов стихает.

– Собраться у ворот! Освободите дверь!

Стихает хряск бревна в замковые двери. Через несколько минут между въездными воротами и дверями замка собирается войско мятежников. В середине - дюжина бритоголовых усачей, вольных меченосцев во главе с Кэссиу.

Среди них нахально затесались и Пустельга с Буяном. Вокруг теснятся мужики с копьями, палицами и тесаками. Те, у кого в руках луки и арбалеты, направили их в сторону замковых дверей.

...Повисла тишина. Очень неприятная.

Вскоре послышался треск и скрежет: защитники замка разбирали баррикаду и пытались отворить двери. Двери, повреждённые бревном, не поддавались, пока кто-то в сердцах не шибанул их изнутри.

Под хохот мятежников двери расселись на части и осыпались на каменное крыльцо.

– Вот и дровишек накололи!
– крикнул парень с перевязанной рукой. Тот самый, который вчера орал, когда же снова идти на "пестряков". Если бы все горлопаны, которые любят грозные речи, были такими...

Воины наместника сбегали с крыльца, выстраиваясь клином. Дуэннон Кэссиу смотрел на них с привычной ухмылкой. Двадцать пять, тридцать... тридцать семь. Снаряжены добротно и единообразно - шлемы, кожаные куртки с наклёпанными бляхами, тяжёлые башмаки... в руках - алебарды, на поясах - фальшионы... десять человек сжимают арбалеты и целятся, сучьи дети, в него... А людишки так себе. Наёмники, к тому же разноплемённые. Вот горбоносые, с глазами чуть навыкате, и волосы курчавые в рыжину - это ируканцы, драчливые и задиристые. Смугловатые, невысокие, с тонкими чертами лица - убанцы. Хороши с холодным оружием, знатные вельможи берут их телохранителями и фехтмейстерами. Арбалетчики - из Соана, достаточно взглянуть на их бородки клинышком. Арканарцев хорошо если четверть. Видно, после того, как в бою у "Лихой Выхухоли" наместничье войско сдалось, новый наместник решил сделать ставку на иностранных наёмников, рассудив, что чужаки из чувства самосохранения будут драться до последнего. Дуэннон Кэссиу знал, что это правило оправдывало себя до определённой поры, а стоит наёмникам понять, что дело их нанимателя пошло прахом, эти соратники становятся хуже врагов...

– Где наместник?
– по-хозяйски гаркнул дуэннон Кэссиу. Среди мятежников послышались смешки.

Из задних рядов, раздвинув плечом ируканцев, вышел благородный дон. Молодой, лет восемнадцати, старательно подчёркивающий своё начальственное положение: вместо башмаков - кавалерийские ботфорты с совершенно бесполезными сейчас шпорами, вместо кожаной куртки - лёгкий колет поверх белой шёлковой рубашки, длинные светлые волосы прихвачены золотым обручем, вместо фальшиона - два лёгких меча.

– Ба! Кого я вижу!
– ухмыляется благородный дон.
– Сам атаман вонючих болотников, дон Кси! Видно, свет господний озарил его ничтожную душу, и он под старость решил искупить грехи, отдавшись в руки королевского правосудия! И даже привёл своих бандитов...

– Я - Гилмор дуэннон Кэссиу, - ответил "атаман безбожных мятежников".
– И я услышал, что меня вызывает для переговоров благородный меченосец, но пока что вижу перед собой задиристого щенка. Где наместник, мальчишка?

– Он перед тобой, мятежник. Я - Игир дон Рэцуо, комендант Коронной Крепости и наместник коронной провинции Гниловражье.