Вольный народец
Шрифт:
Не-столь-же-большой-как-Средний-Джок-но-больше-чем-Мелкий-Джок-Джок счастливо покраснел.
«В волшебной стране слова действительноимеют власть, — подумала Тиффани. — И я более реальная. Я буду помнить об этом».
Пиксти снова собрались на поле боя и довольно беспорядочно двинулись дальше. На этот раз Тиффани не отходила от них далеко.
— Вот твои мелкие купидончики с крылышками, — сказал Всяко-Граб Тиффани, сосавшей покусанный палец. — Теперь ты довольна?
— Почему они
— А, ну они держат своих жертв в гнездах, где их молодь…
— Стоп! — сказала Тиффани. — Ты хочешь сказать что-то ужасное, так?
— О, айе. Ужасное, — усмехнулся в ответ Всяко-Граб.
— И вы здесь жили?
— Ну, тогда здесь бышь не так плохо. Не то чтоб совсем прекрасно, ты знашь, но Кроля тогда не бышь такой холодной. Здесь был Король. Она тогда была счастлива.
— Что случилось? Король умер?
— Нет. Они не те слова сказашь, если ты понимашь, о чем я, — ответил Граб.
— О, ты имеешь в виду размолвку…
— Почти так, — сказал Граб. — Но то были волшебныеслова. Леса порушены, горы подорваны, куча трупов — такие дела. И он ушел в свой собственный мир. Волшебная страна никогда не была цветущей лужайкой, ты знашь, даже в старые дни. Но бышь прекрасно, если ты начеку. Летом бышь цветы и птахи. Теперь здесь дремы и псы, и моровая язва, и всякие твари выползли из своих миров, и целый мир без закона.
«Твари из своих миров, — думала Тиффани, топча снег. — Миры, спрессованные вместе, как горох в мешке, или спрятанные друг в друге, как матрешки».
Она представила вещи, переходящие из одного мира в другой так же, как мыши пробираются в кладовку. Только эти вещи были хуже мышей.
Что сделал бы дрем, если бы попал в наш мир? Вы бы никогда не догадались, что он рядом. Он бы сидел в углу, а вы бы его не видели, потому что он не позволил бы вам. И он изменил бы ваше видение мира, насылая на вас кошмары, заставляя желать смерти…
Ее Ясномыслие добавило: интересно, сколько уже вползло, про которых мы не знаем?
И я нахожусь в Волшебной стране, где сны могут нанести вред. Где-нибудь все сказки реальны, а песни верны. Я думала: вот странно, что кельда сказала…
Ясномыслие сказало Тиффани: подожди, это Первомыслие? [19]
И Тиффани подумала: «Нет, это Глубокомыслие. Я думаю, как я думаю о том, что я думаю. По крайней мере, я думаю так».
Ее Ясномыслие сказало: пожалуйста, давай все успокоится, потому что это не очень большая голова.
19
См. примечание к главе 7.
Лес продолжался. Или, возможно, это был маленький лес, который перемещался всед за ними. В конце концов, это была Волшебная страна.
И снег все еще исчезал там, куда наступала Тиффани. И ей приходилось смотреть на деревья, чтобы те принарядились и постарались быть похожими на настоящие.
«Королева… хорошо, Королева, — думала Тиффани. — У нее есть собственный мир. Она может делать с ним все, что хочет. И все, что она делает — только ворует и портит людям жизнь…»
В отдалении послышался глухой стук копыт.
Это она! Что я сделаю? Что я скажу?
Нак Мак Фиглы попрятались за деревья.
— Свали с дороги! — прошипел Всяко-Граб.
— Он все еще может быть с ней! — сказала Тиффани, нервно хватаясь за ручку сковородки и уставившись в синие тени между деревьями.
— И что? Мы найдешь, что покрадено! Она Кроля! Не надо встречаться с Кролей лицом к лицу!
Стук копыт стал громче, и теперь звучал так, как будто там было больше, чем одно животное.
Олень появился между деревьями, пар так и валил от него. Он уставился на Тиффани дикими глазами, а затем, увязая в снегу, перепрыгнул через нее. Она почувствовала его вонь, а когда поднырнула под него, ощутила на шее его пот. Это был настоящий зверь. Нельзя было представить такой сильный запах.
И тут появились собаки…
Первого пса она оглушила торцом сковородки. Другой обернулся, чтобы огрызнуться на нее, но посмотрел вниз с изумлением, потому что пиксти вырвались из снега под его лапами. Трудно кусаться, когда все четыре лапы разъезжаются в разные стороны. А потом еще один пиксти приземлился ему на голову, и кусать что-либо и когда-либо стало… невозможно. Нак Мак Фиглы ненавидели Псов Мрака.
Тиффани подняла глаза на белую лошадь. Та тоже была настоящей, насколько она могла судить. И на ней сидел мальчик.
— Ктоты? — спросил он, придерживая лошадь. — Что ты за вещь?
— Кто ты? — ответила Тиффани вопросом на вопрос, отбросывая волосы с глаз (это было лучшее, что она могла сейчас сделать).
— Это мойлес, — сказал мальчик. — Я приказываю, чтобы ты сделала то, что я говорю!
Тиффани всматривалась в него. Унылый, тусклый свет Волшебной страны был не очень хорош, но чем больше она смотрела, тем более уверенной становилась.
— Твое имя Роланд, не так ли? — спросила она.
— Не смей со мной так разговаривать!
— Точно. Ты сын барона!
— Я требую, чтобы ты замолчала!
Выражение его лица теперь было странным, помятым и покрасневшим, как будто он пытался сдержать слезы. Он поднял руку с кнутом…
Раздалось очень слабое «твап». Тиффани мельком увидела, что Нак Мак Фиглы сгрудились кучей под брюхом лошади, и один из них, поднятый на плечи остальных, только что перерезал подпругу.