Вольный народец
Шрифт:
Тиффани быстро вскинула руку:
— Остановись! — прокричала она мальчику, пытаясь голосом остановить его. — Если ты пошевелишься, то упадешь с лошади!
— Это чары? Ты что, ведьма? — мальчик опустил кнут и вытащил из-за пояса длинный кинжал. — Смерть ведьмам!
Он резко пустил лошадь вперед, а потом был один из тех долгих моментов, когда весь мир говорит «о-о-о-о-о-х», и, все еще держа в руке кинжал, мальчик прокрутился вокруг лошади и упал в снег.
Тиффани знала, что будет потом. Голос Всяко-Граба
— Эй, парень, у тя проблемы! Геть его!
— Нет! — закричала Тиффани. — Отстаньте от него!
Мальчик отползал назад, с ужасом смотря на Тиффани.
— Я действительно знаю тебя, — сказала она. — Твое имя — Роланд. Ты сын барона. Все говорят, что ты умер в лесу…
— Ты не должна говорить об этом!
— Почему нет?
— Случится что-то плохое!
— Оно уже случилось, — сказала Тиффани. — Послушай, я здесь для того, чтобы спасти моего…
Но мальчик вскочил на ноги и побежал прочь через лес. Он обернулся и крикнул:
— Отстань от меня!
Тиффани бежала за ним, перепрыгивая через заснеженные кочки, и следила за ним, перебегая от дерева к дереву. Через некоторое время Роланд остановился и оглянулся назад. Она подошла к нему, говоря:
— Я знаю, как вывести тебя…
…и потанцевать.
Она держала за руку попугая или по крайней мере кого-то с головой попугая.
Ее ноги кружились в вальсе. Они прокрутили ее вокруг себя, и на этот раз ее рука была поймана павлином или по крайней мере кем-то с головой павлина. Она оглянулась через плечо и увидела, что теперь она была в зале, нет, в танцзале полном вальсирущих людей в масках.
«Ах, — подумала она. — Другой сон. Надо было смотреть, куда идешь…»
Музыка была странной. В ней был какой-то ритм, но он казался приглушенным и нечетким, как будто она игралась под водой музыкантами, которые никогда раньше не видели свои инструменты.
И она надеялась, что танцоры были в масках, но вдруг поняла, что тоже смотрит сквозь глазные отверстия одной из них, и задалась вопросом: кто же она. Еще на ней было длинное блестящее платье.
«Хорошо, — думала она. — Там был дрем, и я не остановилась, чтобы посмотреть. И сейчас я нахожусь во сне. Но он не мой. Он должен использовать то, что находит в моей голове, а я никогда не видала ничего подобного…»
— Фва ваа фва ваа фа? — спросил павлин. Голос походил на музыку. Это был почти голос, но не совсем.
— О да, — сказала Тиффани. — Прекрасно!
— Фваа?
— О, э… вуфф фавф фавф?
Казалось, это сработало. Танцор с головой павлина, отвесив ей небольшой поклон, сказал: «Мфа ваф ваф, к сожаленью», — и убрел прочь.
«Дрем где-то здесь, — сказала себе Тиффани. — И он должен быть неслабый. Это большойсон».
Все
«Точновидение», — подумала Тиффани.
Люди в блестящих одеждах, и все, как один, в масках, ходили под ручку мимо нее, как будто она была обычной гостьей. Те, что не присоединялись к новому танцу отходили в сторону, заставленных едой столов в другом конце зала.
Тиффани видела такую еду только на картинках. На ферме люди не голодали, но даже когда еды было много — в Страшдество или после сбора урожая — она никогда не была похожа на эту. Пища на ферме имела в основном оттенки белого и коричневого цвета. Она никогда не бывала розовой или синей и не дрожала.
Было нечто на палочках и нечто блестящее и переливающееся в шариках. Не было ничего простого. На всем были сливки или шоколадные завитушки, а так же тысячи мелких цветных бисеринок. Все было увито мишурой, глазировано или перемешано. Это не было едой; это было тем, чем стала бы еда, если бы хорошо себя вела и попала на пищевые небеса.
Все это было не для еды, а для показа. Это было уложено рядом с грудами зелени и огромными вазами с цветами. Тут и там пейзаж из еды украшали прозрачные резные фигурки. Тиффани дотянулась и потрогала блестящего петушка. Это был лед, растаявший под кончиками ее пальцев. Были и другие: веселый толстый человечек, корзина с фруктами изо льда, лебедь…
На мгновение Тиффани соблазнилась. Прошло много времени с тех пор, когда она ела в последний раз. Но пища была слишком очевидно вообще не пищей. Это была приманка. Предполагалось, что она должна говорить:
«Здравствуй, детка! Съешь меня!»
«Хорошо, я приобретаю навык, — подумала Тиффани. — Хорошо, что тварь не подумала о сыре…»
…и появился сыр. Внезапно, как будто всегда был здесь.
На картинках в Ещегоднике она видела много разных сыров. Она была способна к сыру и всегда задавалась вопросом, каковы на вкус другие сорта.
То были далекие сыры со странно звучащими названиями, такими как «Тройной Виблей», «Вкусняшка», «Старый Аргг», «Красный Жидкий», и легендарный «Голубой Ланкрский», который надо прибивать к столу, чтобы он не нападал на другие сыры.
Только вкус не повредил бы, конечно. Оно же само их не ело, не так ли? В конце концов, она осознала ситуацию, не так ли? Она имеет право уйти из сна немедленно, не так ли? Значит, это не даст никакого эффекта, не так ли?
И… хорошо, сырбыл сильным искушением для кого угодно…