Вольный народец
Шрифт:
В такое время было бы хорошо иметь кого-нибудь рядом, кто бы сказал что-нибудь вроде: «Нет! Это слишком опасно! Не делай этого!»
К сожалению, никого не было. Она собиралась совершить отаянно-храбрый поступок, и никто не будет знать, правильно ли она поступает. Это пугало, но также и… раздражало. Это было раздражающим. Это место раздражало ее. Это все было глупо и странно.
Это было то же самое чувство, которое было у нее, когда Дженни выпрыгнула из реки. Из еереки. И Королева
Они паслиее! Как овцу!
Хорошо, злая овца могла прогнать собаку и заставить ее скулить.
Так…
Четыре больших дрема, сидящие квадратом.
Это собиралось быть большим сном…
Подняв сковородку повыше, чтобы посильнее ударить то, что сунется, и подавляя сильное желание сходить в туалет, Тиффани медленно пошла под уклон, через снег, через туман… и в лето.
Глава 10. Основной удар
Сильная жара обожгла, как паяльная лампа, такая острая и внезапная, что Тиффани задохнулась.
Однажды у нее был солнечный удар, на холмах, когда она была без шляпы.
И это было похоже на него, мир вокруг нее переливался всеми оттенками уныло-зеленого, желтого и фиолетового, без теней. Воздух был настолько наполнен жарой, что казалось, может загореться.
Она была в… тростниках, по крайней мере в чем-то, похожем на тростники, но намного выше нее.
…и с подсолнухами на верхушках, но…
… подсолнухи были белые.
… потому что это вообще были не подсолнухи.
Это были маргаритки. Она знала это. Она разглядывала их очень много раз на той странной картине в «Волшебных преданиях». Вокруг нее были маргаритки, а не гигантские тростники, это были травинки, а она очень маленькая.
Она была на волшебной картинке. Картинка была сном, или сон был картинкой. Суть не менялась, потому что она была прямо в центре нее. Если вы упали с утеса, не важно, вы летите к земле или земля летит на вас. В любом случае, ничего хорошего вас не ожидает.
Где-то в отдалении раздалось громкое «крак!» и аплодисменты. Кто-то хлопал и говорил сонным голосом: «Хорошо сделано. Хороший человек. Оч хорошо сделано…».
С небольшим усилием Тиффани пошла между травинками.
На плоском камне человек колол двуручным молотом орехи, такие же большие, как он сам. За ним наблюдала толпа людей. Тиффани использовала слово «люди», потому что не смогла придумать ничего более подходящего, но оно было немного притянуто за уши, потому что не все здесь были… людьми.
С одной стороны, они все были разного размера. Некоторые из мужчин были выше нее, даже учитывая тот факт, что всеони были ниже травы. А другие были крошечные. У некоторых из них были лица, на которые не хотелось смотреть дважды. У других были лица, на которые никто не захочет смотреть даже однажды.
«В
Она вышла на яркую, душную и горячую поляну, и когда человек снова поднял свой молот, сказала:
— Простите…
— Да? — сказал он.
— Где здесь Королева? — спросила Тиффани.
Человек отер лоб и кивнул на другую сторону поляны.
— Ее Величество пошло на свою дачу, — ответил он.
— Это ее убежище или место для отдыха? — спросила Тиффани.
Человек кивнул и ответил:
— Верно и то, и другое, мисс Тиффани.
«Не спрашивай, откуда он знает твое имя», — сказала себе Тиффани.
— Спасибо, — сказала она и, потому что была приучена быть вежливой, добавила:
— Желаю удачи в колке орехов.
— Этот самый крепкий из всех, — ответил человек.
Тиффани ушла, стараясь выглядеть так, как будто эта коллекция «почтилюдей» была обычной толпой. Наверное, самыми страшными были Большие женщины, двое из них.
Большие женщины ценились на Мелу. Фермерам нравились большие жены.
Работа на ферме была тяжелой, и никому не нужна была жена, которая не могла нести несколько поросят или охапку сена. Но каждая из этих двоих, наверное, могла поднять лошадь. Когда девочка проходила мимо, они посмотрели на нее свысока. За спиной у них были крошечные глупые крылья.
— Хороший день, чтобы смотреть, как колют орехи! — сказала Тиффани, когда проходила мимо.
Их огромные бледные лица сморщились, как будто они пытались решить, кто она такая.
Рядом с ними сидел маленький человек с большой головой, торчащей бородой и острым ушами, наблюдающий за колкой орехов с выражением крайнего беспокойства. Он носил очень старомодную одежду, и его взгляд последовал за Тиффани, когда она шла мимо.
— Доброе утро, — сказала она.
— Снибс! — ответил он, и в ее голове появились слова: «Уходи отсюда!».
— Простите? — спросила она.
— Снибс! — сказал человек, переплетая руки. И слова снова проплыли в ее голове: «Это очень опасно!»
Он махнул бледной рукой, как будто отгоняя ее в сторону. Покачав головой, Тиффани пошла дальше.
Здесь были лорды и леди, люди в красивой одежде и даже несколько пастухов. Но у некоторых был отсутствующий взгляд. Они выглядели, как книга с картинками, спрятанная у нее в спальне.
Книга была сделана из твердого картона и довольно потрепана поколениями детей Болитов. На каждой странице были нарисованы люди разных профессий, и каждая была разрезана на четыре части, переворачивающиеся независимо друг от друга. Главное во всем этом было то, что скучающий ребенок мог переворачивать части страниц и изменять вид человека. Так можно было получить голову солдата на груди пекаря, одетого в женское платье и в башмаках фермера.