Володарь железного града
Шрифт:
Группировка огневиков включала четыре батареи. В каждой по девять орудий. Четыре гаубицы и пять бомбомётов. Малые мортирки не брали. Дальнобойности им уже не хватало и старичков активно распихивали по городкам-линиям и паровым буксирам где им было самое место. Бомбомёты же оставили в старом калибре, однако сделали вьючный вариант на три лошади. Их сюда также не брали. Уверен, и того что взяли Октаю за глаза будет ибо помимо бомбомёта и обновленных пушек-гаубиц появились картечницы.
С каморной кофемолкой Эджера дело шло вяло и чтобы закрыть нишу пулемёта в «серию» пошла картечница с механизмом Норденфельда. Технически, это не пулемет и даже не картечница, а система залпового огня. Модели на пять или десять стволов реализовали в калибах 12.7 и 21 мм. Они имели аналогичное
Перемещение войск дерюги воздушная разведка отслеживала едва ли не в режиме реального времени. На Новосиль шло порядка четырёх сотен всадников триоконь и внушительный обоз с чиновниками. Октай перестраховался и привёл вдвое больше «сопровождения», от означенных Лю цифр. Но это ровным счётом ничего не меняло. Лезть в конную свалку при таком суммарном залпе было бы с моей стороны форменным безумием. Вопрос стоял не как, а где разбить жадного дерюгу. Брод через Дон подходил для засады идеально, жаль место приметное. Покумекав с воеводами, решили встречать Орду в дневном переходе от него, нашли поле ограниченное с одной стороны балками поросшими подлеском, а с другой — поймой реки Куйманка.
* * *
Тпру-у-у. Полуэскадрон рейтар и два десятка тяжелых рынд неспешным шагом вышли на лесную поляну. Пар из рта коней вырвался клубами, оседая изморозью на пожелтевшей траве. Пологие склоны холмов поросли дубравами и березняками, переходящими на более крутых участках в редколесье с мозаикой кустарниковых зарослей и степных полян. Всё правобережье Дона представляло из себя широколиственные леса с преобладанием дубов и сосен, а редкие и свободные от зарослей пространства — узкие поляны, не превышающие в длину двух-трёх километров. С одной стороны массовые перемещения конницы, охваты и прочие тактические приёмы, применяемые в голой степи невозможны, а с другой Октай мимо нас пройти не мог.
Справа и слева расположились знаменосцы, позади, на фоне шатра циклопических размеров развивались десятки красных штандартов с золотыми воронами. Горнисты выстроились в линейку и опустив трубу к ноге ожидали приказа. Всё как в красивых китайский фильмах, жаль многотысячной рати не наблюдалось. Артиллерийские позиции скрыты и окопаны, три четверти рейтар сидят в засадах. Перед дерюгой предстало заурядное войско рядового удельного князя, едва насчитывающее полную сотню. Сам же князь расположился на помосте и мерно покачиваясь в плетёном кресле изредка поглядывал в бинокль, сделал для своих десяток, он всё же удобнее зрительной трубы. Усмехнулся, представив, как выгляжу со стороны. Только треуголки с барабаном не хватало.
Меж тем на противоположном конце поля показались одиночные всадники в халатах и мохнатых шапках. Увидев нас, они разворачивались и с криками «Ахла, ахла, ахла!» исчезали в лесу. И так раз за разом. Совсем
Босоты, одетой кто во что горазд, прибывало. Рваные ватники и ржавые шлемы впечатления не производили, пока не подошла тяжёлая конница. Вот там было на что посмотреть. Рослые, свирепого вида воины на крупных конях в бронированных попонах как один одоспешены в ламинарный панцирь, покрытый черными лаком и красными уйгурскими письменами. Каждый имел булаву, меч или трезубец. Иные — длинное копьё с крючьями для стаскивания противника. Небольшой круглый щит украшен тамгой хана Озбека. Шлемы сфероконической формы оснащались наносниками, полумасками и звероподобными личинами, с верхушки свисал черный длинный хвост багатуров — знак волчьей сотни, элитные каратели Озбека, вырезавшие под корень его политических противников. Работает потихоньку моя разведка, работает.
Заявился подручный дерюги с требованием преклонить колени и явиться в ставку, на что получил ответное, встречное предложение в зеркальном виде. Препинания, впрочем, длились недолго, и мы договорились встретиться по центру поля.
Буцефал кусал уздечку, ярился и гарцевал в предчувствии битвы. Октай выглядел не очень. Пузатый мужичок с раскосыми глазами и плоским, словно блин лицом, изрытым оспинами с жидкой бородёнкой а-ля три волосинки. А вот лошадь была хороша, белоснежный арабский скакун-иноходец, укрытый шёлковой попоной то дело косил взгляд на Буцефала. Октай явился в подаренными мною доспехах с зерцалом, прихватив багатура джагунов, по-нашему сотника. Кряжистый нойной похожий на борца тяжеловеса был заметно крупней большинства степняков, но рядом со мною смотрелся убого. А уж Буцефал, одетый в чернённую дюралевую броню, выглядел на фоне коней «собеседников» натуральным чудовищем.
— Урус! Как ты посмел перейти дорогу хозяину?! Пади ниц и, если эллах будет добр, я тебя пощажу.
— Октай. Чего тебе не хватало, а? Дядя долги закрыл, я мзды слал исправно и куда более, чем прочие князья. Баскаки и тамги твои, как сыр в масле у меня катаются.
— Ты меня обманул! — Октай перешёл на визг. — Прохором назвался и вымучил через Берди тамгу на стену окружную у Легощи-реки.
— И где же там обман?
— А в том он состоял, что ты, коняз поставил крепостцу великую. По указу же Гаюг хаана, данники наши, желающие возвести стену длиной более двух газар[iv] должны на то получать тамгу! Как и на башню выше двадцати локтей. И тамгу сию не дерюга даёт, а хан всех ханов!
— Так сие твои проблемы, Октай. В тамге той, — я остановил Буцефала и подался вперёд. — про то, что ты ныне сказывал, ни слова, — и добавил жёстко. — Пошто на мои земли идёшь, а? — и не дав время на ответ, сменив тон, продолжил, — а давай я тебе тысячу рублей дам, и мы добрыми друзьями разойдёмся. Что скажешь?
Сотник, увидев, как забегали глазки дерюги, выступил на коне вперёд и распахнув доспех снял с шеи золотую продолговатую табличку с головой волка и рядом вертикальных крючков, вытянул её на руке и на одном дыхании выдал.
— Повелением Вечного неба. Указ хана Озбека. Человек, который не покорится, виновен и должен умереть! Я Джагун Даун повелеваю тебе, коняз Воротынский, покориться дерюге, снести стены и башню и явиться вставку хана всех ханов в Сарай ал-Джедид!
— Джагун Даун… Ха-ха-ха-ха. Джагун Даун… Ха-ха-ха-ха. Даун… лять! — долго не мог отсмеяться, а когда поднял глаза на опешившего от подобного кощунства сотника заявил. — Золотая пайцза самого хана? Правда. Полезная вещь сотник, жаль она тебе уже не пригодится.
— Урус! — взвизгнул дерюга. — Опомнись! Устами джагуна тебе приказывает твой властелин. Хан всех ханов, властелин Вселенной.
— Пусть этот властелин своему члену приказывает, а не мне. Братислав, — я обратился к сотнику, — пора уже этот цирк заканчивать, доставай гостинец.
Сотник хищно оскалился и как заправский фокусник вытянул из заплечного мешка прибитую к шапке голову тарусского баскака. Держа за хвост, он покачал её словно мяч и затем, резким движением кинул прямо в опешивших «повелителей».