Волонтер: Нарушая приказы
Шрифт:
Вот только вспомнился вдруг приезд Юрия Квятковского, когда тот доставил ему из Санкт Петербурга патент майора…
Числа десятого сентября тысяча семьсот четвертого года, дверь в кабинет коменданта города Нарвы скрипнула. Андрей оторвал взгляд от чертежей крепости и посмотрел на вошедшего человека. На пороге стоял Юрий Квятковский. Темно-зеленый кафтан, белый вьющийся парик, в правой руке трость, в левой треуголка, на поясе шпага.
– Ну, старый друг, – проговорил начальник Преображенского приказа, – не ожидал?
– Не ожидал, – признался Андрей. – Какими судьбами?
– А, я брат по
Квятковский кинул треуголку на стол. Плюхнулся в кресло, что стояло рядом, и вытащил из кисета трубку.
– Петр вот тебе патент прислал, – молвил он, закуривая, – поглупее ни кого не нашлось, вот мне и пришлось ехать, – съязвил он.
Затем запустил руку за пазуху и достал бумагу.
– Это надо бы обмыть, – добавил генерал и подмигнул.
Андрей хлопнул себя по лбу. Выругался, чем вызвал улыбку у Квятковского. Встал и направился к двери.
– Тебе бы адъютанта толкового, – посоветовал Юрий, – а то, к тебе не я могу зайти, а кто хочешь.
Золотарев возражать не стал. Насчет адъютанта генерал был прав. Иногда казалось, что за всеми делами просто не уследишь. У него даже кандидатура на примете была. Тот самый паренек, что приходил насчет организации помощи в похоронах местных жителей. Он то ли чухонец, то ли эстляндец, проще говоря, для Андрея тот являлся земляком. Звали его Юстас Лемме. А насчет того, что кто-то вот так вот ворвется в кабинет, да еще со злым умыслом – нонсенс. Террористов сейчас еще нет, а у жителей города, он с трудом начал завоевывать доверие. Те как прознали, что Андрей эстляндец, так относиться, стали спокойнее. Кто знает, а кого Петр в следующий раз комендантом назначит. Вдруг хуже будет?
– Да и бегать за водкой, – между тем продолжал Квятковский, – самому не пришлось бы.
Андрей понимающе кивнул и выглянул в соседнее помещение. Там никого. Пришлось пройтись до дверей. Два караульных, оба дрыхнут.
– Кажется, не отучить мне вас от сего безобразия, – проворчал эстонец, посмотрел на дремлющих, да как гаркнул, – Подъем!
Оба вскочили одновременно. Глаза стали тереть.
– На посту спите, – заругался комендант.
– Никак нет, – начал оправдываться один, но тут же получил от своего товарища рукой в бок.
«А второй то смышленый», – подумал Андрей, и тут же решил, что тот далеко пойдет.
– Как звать? – продолжал между тем эстонец.
– Игнат Иванов.
– Монахов, – последним назвался, тот, что рукой саданул товарища в бок.
Только сейчас в нем, Андрей признал того самого монаха, что попал к нему на службу еще в Архангельском городке.
– Сбегай-ка дружище в трактир, – проговорил ласково комендант, и тут же приметил, как заблестели глаза у Монахова. – Да принеси мне штоф водки.
Проговорил и вернулся в кабинет. Генерал теперь стоял у окна и смотрел на улицу.
– Ну? – спросил он, оборачиваясь.
– Сейчас принесут.
– Надеюсь, сообразят и закуску прихватить?
– Солдат смышленый…
– Может и смышленый, да вот только на посту спят. Нехорошо!
Эка как заговорил, пронеслось в голове Андрея. Вспомнился первый день, когда он попал в прошлое. Что-то тогда
– Понятно дело, нехорошо, – согласился комендант, – но вы полковник дайте мне срок, будет тут железная дисциплина.
– Поверю тебе на слово, – согласился Квятковский, – я вот зачем приехал, – начал, было, он, но тут дверь отворилась. Пришлось замолчать.
На пороге стоял Монахов. В руках солдат держал плетеную корзину.
«Тогда славно посидели, – подумал Андрей, – как же давно это было. С тех пор много времени прошло. Я вон и комендантом, и в ссылке побывал, а Квятковский на Дон, перед моим отъездом уехал – порядок наводить. Любопытно жив ли старый друг. Год уже с той поры прошел».
Золотарев наделся, что их встреча в его поместье на Шексне была не последняя. А ведь тогда Юрий, кроме титула привез и другие новости. Приятные.
– Так вот я, по какому делу приехал, – проговорил через полчаса Квятковский, когда бутылка была уже почти опустошена. Причем большую часть этой горячительной жидкости выпил – полковник. И несмотря на это, все еще был трезв. – царевич должен на днях из Шлиссельбурга прибыть. – Тут Юрий подмигнул, – и не один.
У Андрея сразу же стало на душе легко. Словно соловьи запели. Явно с царевичем должна была приехать Марта. А он, он…
– У меня же ничего не готово! – воскликнул он, – что же ты, генерал, раньше молчал?
– Думал, посидим, по душам поговорим.
«Вот и поговорили. – подумал эстонец, – только время зря потратили. Сказал бы раньше Юрий, что царевич с моей супругой приезжают. Подготовить бы комнаты успел. Особенно свою. Уж больно у меня она запущенна. Прав генерал, без адъютанта, как без рук».
Что-что, а про комнату, в которой жил комендант, стоит поговорить особо. Не то, чтобы она пылью заросла, уборку одна молодая чухонка наводила. Да вот только не везде. К столу Андрей ей строго настрого подходить запретил. А тот был завален документами, книгами, что эстонцу удалось найти в крепости. Предыдущий комендант, как предположил Золотарев был человеком образованным. Особенно Андрею понравилась книга Макиавелли «Государь». В прошлой своей жизни, он бы мимо прошел, сейчас же когда выпадало свободное время, а его было не так и много, осилил полностью. Удивился, почему не прочитал книжку раньше царевича, тот ее осилил в двенадцать лет, и даже выучил наизусть. Сейчас Алексей увлекся «Взятием Оранжа». Поэмой из цикла о Гильоме Оранжском.
– Что же ты, генерал, молчал, – вновь проговорил Золотарев.
– А что я, – вздохнул Квятковский и развел руки в стороны. – если на то пошло, к приезду супруги ты должен быть готов всегда.
Должен. Согласился Андрей, конечно должен. Давно нужно было отыскать в крепости плотников, что смогли бы сколотить какую-никакую полку. Или думал, что теперь один жить будет?
– Кстати, как ребенка назовешь? – поинтересовался генерал, и эстонец понял, что от зоркого глаза начальника Преображенского приказа, не ускользнула беременность его супруги. Вроде юбки этой эпохи должны скрывать, али глаз у Квятковского наметанный. Если последнее, то не удивительно, что Петр назначил того начальником тайного приказа.