Волонтеры атомной фиесты
Шрифт:
– Вот как? А вы не родственник того австрийского физика Доплера, которому полиция навечно обязана открытием правила связи частоты волн и относительной скорости?
– Простите, мисс Калиборо, — удивился полисмен, — я не понял, к чему это.
– К тому, — пояснила она, — что охота полиции за водителями, превышающими скорость, наверное, была бы невозможна без радара, работающего на эффекте Доплера.
– А-а, — задумчиво произнес лейтенант Пебидж.
– К сожалению, — сказал агент спецслужбы, — я просто однофамилец великого физика.
– Вот как?
– Тысяча извинений, — агент Доплер жестом фокусника извлек из кармана пиджака карточку.
Молли прочла: «C4 Intelligence AUSCANNZUKUS», и прокомментировала:
– Кажется, существует такая взрывчатка «C4». Это в вашей конторе придумали?
– Нет, ее изобрели в Массачусетском Технологическом институте в 1956-м году.
– Вот как? А вашу спецслужбу когда и где изобрели?
– В 1980-м, в Вашингтоне, — ответил он, — «C4», это интернациональная структура.
– Ну-ну. А вы, агент Доплер, какую нацию там представляете?
– Мы не могли бы пройти в квартиру? — вмешался полицейский лейтенант, — Как-то неудобно обсуждать такие вещи в общем холле этажа.
Этой репликой он ясно показал, что нервничает. А Молли Калиборо была достаточно проницательна, чтобы это заметить.
– Что вас обеспокоило, лейтенант Пебидж? Может, агент Доплер представляет в этой абракадабре из дюжины литер какой-нибудь патологический средневековый эмират?
– Нет, мисс Калиборо, — ответил Доплер, — я представляю Великобританию, и собираю информацию о террористических угрозах в австронезийском регионе.
– Вот как? И что за информацию об этом вы рассчитываете собрать у меня дома?
– Я все объясню, мисс Калиборо, но, мне кажется, лейтенант Пебидж прав. Обсуждать серьезные вопросы, стоя в дверях в общем холле этажа, не очень удобно.
– Ладно, проходите в кухню-гостиную, и присаживайтесь, только ничего не трогайте, потому что у меня на столе разложены книги и бумаги, в определенном порядке.
– Спасибо, мисс Калиборо, — сказал британский агент, направляясь в ту сторону, куда Молли указала рукой. Австралийский полисмен двинулся за ним. Молли подождала минуту, пока они устроятся на стульях за столом, заваленным листками с заметками, сделанными фломастером, и прошла следом.
Британский агент моментально обратил внимание на фото, приклеенные над столом.
– Мисс Калиборо, какие у вас дела с сепаратистским режимом Бугенвиля?
– Никаких, — ответила она.
– Надеюсь, что это так, — произнес британец, — надеюсь, мисс Калиборо, вы знаете, что Бугенвиль, принадлежащий к северной группе Соломоновых островов, отторгнут от северо-востока Республики Папуа — Новая Гвинея в ходе войны 1990–2005 годов. А в настоящее время политический режим Бугенвиля признан террористическим.
Молли хмыкнула, уселась на своем любимом широком подоконнике, и спросила:
– К чему эта политинформация мистер Джеймс Бонд, пардон, агент Доплер?
– Судя по бумагам на столе, вы работаете в области физических наук, — сказал он.
– Не надо тратить свое и мое время на светский
– Политинформация прямо относится к делу, мисс Калиборо. Дело в том, что ученые зачастую не ориентируются в вопросах политики, и допускают серьезные ошибки, о которых позже сожалеют. Например, вы вешаете на стену фото с адмиралом Оуноко, который в позапрошлом году расстрелял девятерых австралийских граждан.
– Вы пришли, чтобы читать мне мораль? — отреагировала она.
– Нет, я просто хочу, чтобы вы знали, кто этот человек. А откуда у вас эти фото?
– Мне прислал их мой хороший знакомый, а что?
– Это важно, — агент Доплер, протянул руку, и показал на неизвестного дядьку на фото рядом с Гремлином, — Вы знаете вот этого человека со шрамом на левой щеке?
– Не знаю. И, может, хватит говорить загадками?
– Не нервничайте мисс Калиборо. Просто, я хочу, чтобы вы знали: это Хелм фон Зейл, прозвище Скорцени, капитан меганезийской разведки INDEMI. Фон Зейл официально объявлен врагом США, поскольку в январе на острове Гуадалканал, возглавлял отряд «банши», снайперов, методично, хладнокровно убивавших американских солдат.
– А что там в январе делали американские солдаты? — полюбопытствовала Молли.
Агент Доплер покачал головой и артистично издал удрученный вздох.
– Боюсь, мисс Калиборо, вы не осознали всей сложности ситуации, в которую попали. Методом исключения, я делаю вывод, что ваш знакомый вот этот человек.
– Методом исключения? Вот как? — с иронией отозвалась Молли, наблюдая за пальцем британского офицера, указывающим на фото Гремлина, — Вы хотите сказать, что лишь сейчас узнали о моей дружбе с меганезийским коммодором Дагдом?
– Разумеется, — ответил британец, — мы заранее располагали некоторой информацией, и подозревали, что вы, в силу ряда трагических обстоятельств, оказались связаны с этим человеком. Вероятно, у вас не было времени, чтобы разобраться, кто он.
– Я прекрасно знаю, кто он, — сухо сообщила Молли, — и не тратьте свое и мое время на рассказы о его, якобы, злодействах. На любой войне убивают. Я против этого, но мой здравый смысл, все-таки на стороне человека, который защищает свою страну, а не на стороне мутных персон, развязывающих агрессивную войну, чтобы набить карманы. Я надеюсь, что понятно выразилась, и что вы, наконец, перейдете к делу.
Тут полицейский лейтенант Пебидж попытался встрять.
– Мисс Калиборо, может, вам не следует делать таких политических заявлений?
– Политических заявлений? Вот как? С каких это пор разговоры на собственной кухне считаются политическими заявлениями? Может, я что-то пропустила, и в Австралии действуют новые законы, а конституция вообще отменена? Тогда так и скажите.
– Нет, мисс Калиборо, ничего не отменено, но вы осложняете свое положение…
– …Это вы осложняете мое положение, — резко перебила Молли, — вы тащите в мой дом иностранную спецслужбу, вместо того, чтобы ловить грабителей и хулиганов на улице.