Волонтеры атомной фиесты
Шрифт:
– Ну, по ходу, Найджел считает себя не основателем, а только исследователем.
– Ну, — в тон ему заметила она, — по ходу, три твои компаньонки считают иначе.
– У каждого свое мнение, — ответил штаб-капитан, — так или иначе, это, на мой взгляд, адекватная кандидатура арбитра
Махно посмотрел на боевого товарища с некоторым удивлением.
– Слушай, Корвин, ясно, что проф Найджел, это умнейший дядька, но он же ненавидит христианство, он при мне говорил, что библия для человечества хуже чумы.
– Да, он так говорил, и тем не менее, лично я доверяю его
– Короче, — резюмировала Кео-Ми, — если проф Найджел Эйк согласен, то я назначаю его арбитром по выяснению допустимых рамок католического Рождества. Теперь перекур 10 минут. Корвин, за это время объясни профу, что к чему. А я попрошу Пак Ганг, судью по жребию, чтобы она участвовала в арбитраже, как полагается по Хартии. И продолжим по графику. У нас, типа, война, это в данный момент важнее, чем фонарики и елочки.
…
Небольшой отель «Nautilus Inn» с пляжем и с симпатичным рестораном у открытого бассейна до января этого года принадлежал компании «Tropicana Travel», Гонолулу, а после взятия Микронезии под контроль Народным флотом был поделен на паи между фондом развития Гавайики, локальным комиссариатом, и трудовым коллективом. Этот коллектив, весь состоящий из гастарбайтеров — филиппинцев остался без изменений. А ресторанчик получил имя: паб «Наутилус», и стал обычным местом деловых встреч на восточном берегу. Исходя из этого нового обычая, профессор Найджел Эйк предложил викарию Седоро Маркато, каторжнику Джеффри Галлвейту, и судье по жребию Пак Ганг собраться в этом пабе для обсуждения «рождественской проблемы»…
…Профессор Эйк был в молодости учеником Корлисса Ламонта, основателя школы натуралистического гуманизма, а перешагнув 70-летний рубеж, стал основателем новой ветви этой философско-этической школы. Внешне он напоминал толстенького гнома из любительского спектакля по Толкиену, только одет был по-современному, без затей в джинсовые шорты и лимонную футболку с эмблемой университета Конкордия.
Викарий Седоро Маркато не отличался от обычного преуспевающего провинциального филиппинца средних лет, и носил несколько старомодные брюки и белую рубашку.
Бывший сотрудник австралийского МИД Джеффри Галлвейт выглядел элегантно, как аристократ викторианской эпохи на пленере (даром, что одет был, как фермер).
Судья Пак Ганг, этническая кореянка с острова Чеджу, загорелая, плотно сложенная и круглолицая, с простой открытой улыбкой и будто, смеющимися янтарными глазами, выделялась из этой компании юным возрастом: чуть более 20 лет, а ее одежда состояла только из свободной куртки от тонкого кимоно, обернутой шнуром — поясом.
Найджел Эйк незаметно наблюдал за молодой судьей с предельным интересом: сейчас разворачивался социальный эксперимент, будто нарочно поставленный судьбой, чтобы подтвердить или опровергнуть «Четыре этических постулатов Ламонта»…
– Ну… — произнесла Пак Ганг, — …Викарий Седоро. У вас протест, так?
– Да, судья. Но, смысл протеста лучше изложит мистер Галлвейт.
– ОК, тогда давайте послушаем мистера Галлвейта.
– Судья! — начал бывший советник МИД Австралии, — Запретить добрый и политически нейтральный праздник, это, все-таки, ошибка.
– Празднуйте дома или в своем храме, — лаконично ответила судья.
– Но, судья, Хэллоуин, например, праздновался вечером 31 октября на улице.
– Не Хэллоуин, а Самайн, — поправила она, — и разницу уже дважды объясняли викарию: сначала — судья по рейтингу Рэми Грэппи из Западного авиагородка, а потом — судья по рейтингу Кео-Ми с нашего берега. Хэллоуин — христианский, а Самайн — языческий.
– Простите, судья, но разве быть христианами запрещено Хартией?
– Не запрещено, мистер Галлвейт.
– Тогда, скажите судья: почему такая дискриминация, причем не только взрослых, но и детей? Вы ведь мать, я знаю, у вас двухгодовалая дочка, она любит праздники. И дети христиан тоже любят праздники. За что вы их наказываете?
– Это уже вопрос к арбитру, — спокойно сказала Пак Ганг, и повернулась к профессору Найджелу Эйку.
Он медленно кивнул и произнес:
– Сейчас я объясню некоторые вещи, но придется начать с истории. Вы разрешаете?
– Да, проф Найджел. Объясняйте, как сочтете нужным.
– Так вот, судья. Все началось в середине XIX века, когда на архипелаги Океании было привезено христианство. Факты таковы, что оно насаждалось силой и обманом. Нет ни одного островка, где жители приняли христианство по своей воле. И далее, на каждом островке миссионеры уничтожали природную религию жителей, вместе с фольклором, мифологией, и естественными бытовыми обычаями, сформированными за много веков хозяйствования в здешних условиях. Мореходное ремесло было развито так, что сейчас создатели яхт заимствуют схемы проа древних туземцев. Но туземцы Косраэ и других ключевых островов, утратили умения предков, включая умение прокормить себя. Они, разложенные христианством, доживали, питаясь привозными «бомж — пакетами», и со смирением принимали болезни, возникающие от такой диеты. Теперь они исчезли.
– Простите, профессор, — возразил Джеффри Галлвейт, — но вы преувеличиваете. Я вижу туземцев каждый день. Их немного, но это вполне здоровые молодые люди.
Найджел Эйк грустно улыбнулся и покачал головой.
– Эти ребята нездешние, они переселились сюда с тех дальних юго-западных атоллов, которые, из-за дисперсности и отдаленности от крупных островов, избежали шоковой христианизации. Вы так к месту сказали об этих туземцах. Они — контрольная группа, показывающая, что в отсутствии христианства не было деградации. Все очень просто.
– Профессор! — вмешался викарий, — Вы сейчас обвиняете христианство во всех грехах колониализма, от которого пострадали и мы, филиппинцы. Это несправедливо!
– Смотря, что называть христианством, — сказал канадский профессор, — вот вы, мистер Седоро, что называете христианством?
– Католическое христианство, — сказал викарий, — есть вера, в основе которой жизнь и учение Иисуса Христа — Мессии, Сына Божьего и Спасителя человечества.
– Спасителя, спасающего кого и от чего? — задал следующий вопрос профессор Эйк.