Волосы циннвальдитового цвета
Шрифт:
– Закатайте ребенку рукав по плечо, - проинструктировала она мать, после подошла к Артему смазала обильно смоченной спиртом ваткой боковую поверхность плеча.
– Не бойся, больно будет недолго, - успокоила она Куркова и, сняв со шприца пластмассовую крышку, ввела иглу под кожу.
Артем настолько разволновался, что даже не ощутил укола. Изумленными глазами он наблюдал за тем, как жидкость перетекала из шприца в его плечо. Сердце бешено колотилось, во рту пересохло, а по коже в месте укола текла тоненькая струйка крови. Опустошив шприц, врач вынула иглу, вытерла плечо ваткой еще раз, прижала ее к месту укола.
– Держи так, - сказала она Артему. Он не сразу понял, что от него требуется. Только когда врач сердито повторила свой приказ, подчинился. После этого врач потеряла к нему всякий интерес,
– Пускай посидит так минутку, и можете идти. Если в области укола пойдет раздражение, обязательно придите ко мне снова, нужно будет сделать пару анализов.
– Все прошло хорошо?
– подобострастно улыбаясь, спросила мама.
– Да. В течение суток с вами свяжутся представители охранной фирму и сообщат, сумели ли они поймать сигнал Артемовых блюстителей. Редко, но бывает, что это сделать не удается, поэтому возможно, что процедуру придется повторить.
Мать задала еще несколько необязательных вопросов, на которые врач охотно ответила. Наконец, Артему сказали убрать ватку, мама опустила ему рукав и Курковы ушли. Повторять процедуру не понадобилось, вечером того же дня им позвонили и сообщили, что связь установлена.
– Теперь ты совсем взрослый, - сказала мама Артему, вытирая с лица слезы умиления.
Как же давно это было! Сейчас Артему сложно было поверить в реальность тех событий, и лишь отчетливость, с которой они всплывали в памяти, не позволяла усомниться в действительности произошедшего. Та желтая жижа до сих пор в нем. Ее ни чем не вывести, как говорила врач, она размножается, живет в нем, питается его соками, как самый настоящий паразит.
Курков представил, как капельки желтого препарата цикрулируют в его теле и испытал приступ отвращения. В этот момент он как раз поднимался по ступенькам к своей квартире.
"Под предлогом обеспечения безопасности совершаются самые гнусные преступления", - всплыли в памяти слова Павла Григорьевича.
Только после этого на Артема обрушилось понимание случившегося. Он уволен! Уволен! Отчаяние, паника, безумный страх охватили его, все смешалось, в глазах помутнело, сердце так и рвалось из груди, в висках стучало. С трудом держась на ногах, Артем открыл дверь, вошел внутрь своей квартиры. Он не сможет позволить ее себе, снова придется перебираться на выселки. А ведь было время, когда ему пророчили великое будущее, родители грезили о том, как он уедет за границу и обустроится там. Никто не верил, что безупречно отучившийся девять лет Артем, завалит экзамены на десятом году.
"Я должен был стать юристом, экономистом, врачом, ученым! Вместо этого я простой инженер без диплома. Только благодаря знакомствам меня взяли в этот отдел, больше я никому не нужен!" - подумал Артем.
Остается только одно - снова идти к отцу, просить о помощи, унижаться, признавать свою никчемность, неудачливость. Нет, он не вытерпит этого во второй раз.
– Что же делать! Что мне делать!- в голос запричитал Артем. Сколько вещей он взял в кредит, сколько денег он должен вернуть?! Банкрот, который через несколько месяцев лишится права на проживание в городе, будучи не в состоянии оплатить аренду.
Но к отчаянию примешалось раздражение. Быть может сейчас, в этот самый момент за ним смотрят другие, по ту сторону его собственных глаз. Снова воображение нарисовала живой образ бегущих по крови капелек желтой эмульсии, снова представились мерзкие ухмылки охранников, пялившихся в экран в этот самый момент и наблюдавших за его страданиями. Пассивная боль сменилась яростью. Курков словно бы взорвался.
Он бросился на кухню, ухватил нож, вихрем понесся в прихожую, выкрутил пробки на счетчике. Квартира погрузилась во тьму. Нервно шаря рукой по стене, Курков добрался до ванной комнаты, открыл теплую воду, закатал рукав, обнажив локоть, поднес нож к месту сгиба, вдавил лезвие в кожу и резко полоснул. Острая боль, теплая липкая жидкость, разливающаяся по руке и ярость - вот чем запомнился этот момент Артему. Он распрямил руку, поставил место сгиба прямо под воду и ждал конца. Спустя некоторое время ярость стремительно отступила, ее место опять занял панический ужас. Голова закружилась, а по всему телу растеклась слабость, коленки дрожали, ноги подгибались. Артем заревел, подобно быку, выронил нож, зажал освободившейся ладонью
"Теперь они меня не видят. Больше не видят" - с твердой уверенностью заключил Артем. Полежав еще немного, он уснул.
2
Проснулся рано утром. Голова болела, а сквозь плотно закрытые шторы не проникал свет. Опираясь о диван, Артем попытался встать. Его швырнуло в сторону, пытаясь уцепиться рукой за что-нибудь, он ее распрямил и тут же ощутил резкую боль в месте сгиба. Прилипший бинт оторвался, причиняя неимоверные страдания. Курков терпел, скрепя сердце, события предыдущего дня всплыли в памяти. Он поглядел на порезанную руку. К счастью, ночью неплотно затянутый жгут сполз. Открывшаяся рана слабо кровила. Нужно было перевязать ее. Морщась и прикусывая язык всякий раз, когда приходилось резко дергать бинт, Артем размотал руку, осмотрел разрез. Нож оказался острым: кожа широко расползлась, в месте сгиба локтя все было облеплено свернувшейся кровью. Обработав порез спиртом, Артем перебинтовал его свежей марлей, затянул, как следует и, обессиленный, лег обратно на пол.
"Неужели я хотел покончить с собой?
– задумался Курков.
– Неужели настолько отчаялся, сдался?"
Сейчас он толком не мог назвать причину своего спонтанного поступка. Казалось, единственный мотивом, двигавшим его вчера, было желание избавиться от препарата, много лет назад введенного в его кровь. Еще немного поразмыслив и пожалев себя, Курков предпринял вторую попытку встать. Но не тут-то было. Он снова чуть не растянулся на полу, правда, на этот раз вовремя перенес центр тяжести, и прижался к краю дивана. Придерживаясь, Артем поднялся на ноги, дотянулся до выключателя, клацнул по нему раза три, прежде чем вспомнил о выкрученных пробках.
"А ведь в логике не откажешь, - с усмешкой подумал Артем.
– Хотел сделать все в темноте. Иначе еще вчера сюда принеслись бы сначала охранники, потом медики".
Вообще, случаи, когда в городе вскрывали вены, не были редкостью. Считалось, будто бы снижение концентрации препарата в крови ослабляет сигнал, передаваемый наноботами, и не позволяет наблюдать за тобой. Подобными вещами баловались наркоманы и бандиты. Руководители охранной фирмы конечно же уверяли в том, что подобные увертки не помогают, преступников все равно вычисляют, но их слова звучали как оправдание своей беспомощности. Преступность в городе оставалась самой низкой в мире, но грабежи, нелегальная проституция, наркомания до сих пор не побеждены. Значит доля правды в словах окровителей, как их называли официальные лица, или алых выродков, как их называли на улицах и в частных беседах, была. Поэтому с недавнего времени за случаями вскрытия вен следили особенно тщательно, сервер-приемник уже научился распознавать подобные происшествия, что породило вялую волну протеста, которая, впрочем, быстро угасла. Артему проблемы с законом сейчас ни к чему, потому в дальнейшем действовать нужно осторожно, не полагаться на спонтанные решения.
Немного постояв посреди коридора, он наклонился к столику, располагавшемуся неподалеку, чтобы взять пробку, вкрутил ее в счетчик, вернулся в комнату и включил свет. Кровь в нескольких местах заляпала ковер. Придется придумать, как ее отчистить. Вздохнув, Артем направился в ванну. Из зеркала на него смотрел бледный осунувшийся мужчина лет сорока пяти, а то и пятидесяти. Темные мешки под глазами особенно резко контрастировали с белой-белой кожей. Раковина так же оказалась залита кровью. Впрочем, в отличие от ковра, почистить ее несложно. Умывшись, Артем направился на кухню, разом выпил три кружки воды и принялся готовить завтрак. Подкрепившись жаренной яичницей и котлетами, он почувствовал себя гораздо лучше, но его снова стало клонить в сон. Решив не противиться естественным желаниям организма, Курков, шваркая ногами, добрался до спальни, повалился на жесткий матрац и мигом заснул.