Волшебная ферма попаданки, или завещание с подвохом
Шрифт:
Мы установили наш первый будущий маяк на северном холме, в одной из точек силы, указанных в дневнике.
Всё было готово к ритуалу. К первому удару в нашей ответной войне.
Солнце садилось. Небо было багровым, как незаживающая рана. Мы стояли у маяка. Я была смертельно уставшей. И смертельно напуганной.
— Кейден… — прошептала я. — А мы успеем? Для Зорьки?
Он повернулся ко мне. Взял моё лицо в свои ладони. Его руки были тёплыми и сильными. Он заставил меня посмотреть ему в глаза. Его золотые глаза пылали.
— Успеем, — сказал он, и это была не надежда.
Он наклонился и поцеловал меня.
Это был не тот нежный поцелуй, что был у очага. И не тот отчаянный, что был в логове врага.
Это был поцелуй воина перед решающей битвой. Короткий. Жёсткий. Полный огня, ярости и несгибаемой решимости. Поцелуй, который говорил: «Мы победим. Или умрём вместе».
Когда он отстранился, я знала, что мы победим. У нас просто не было другого выбора.
— Я готова, — сказала я.
И мы начали ритуал. Наш первый удар по тьме.
Глава 44
Прошло несколько дней. Дней, похожих на один бесконечный, изматывающий бой. Мы работали на износ. Мы возвели первый Очищающий Маяк. Ритуал был сложным, он выпил из нас все соки, но мы справились. И ферма ответила. Серое пятно на земле вокруг маяка начало отступать, как тающий грязный снег, уступая место молодой, зелёной траве. Зорька в сарае всё ещё была слаба, но она начала пить воду, и в её глазах появился огонёк надежды.
Это была победа. Маленькая. Но она дала нам сил.
Мы готовились к возведению второго маяка. Дни проходили в тяжёлой работе, а вечера мы проводили у очага. Эти вечера стали для меня самым главным сокровищем. Усталость смывала с нас все маски, всю броню. Мы больше не играли в игры. Мы просто… были.
Он рассказывал мне о звёздах, называя созвездия, которых больше нет. Я рассказывала ему о своём мире, о метро, о небоскрёбах, о глупых комедиях, которые я любила смотреть. Он не понимал и половины, но слушал с таким жадным интересом, словно я описывала ему одно из чудес света.
Но я знала, что главная правда всё ещё скрыта между нами. Тень его брата, Мориена, стояла за его плечом. И пока эта тень была там, мы не могли двигаться дальше.
Однажды вечером, когда мы сидели у огня, я набралась смелости. — Расскажите мне о нём, — попросила я тихо. — О Мориене. Я должна знать, с кем мы воюем. Не как с врагом. А как… с вашим братом.
Кейден замер. На его лице отразилась такая боль, что мне захотелось отнять свои слова назад. Он долго молчал, глядя в огонь.
— Мы были не просто братьями, Элара, — заговорил он наконец, и его голос был глухим. — Мы были двумя половинами одного целого. Двумя крыльями. Я — земля, он — ветер. Я — хранитель, он — исследователь. Я был силой, что удерживает мир в равновесии. А он был силой, что толкает его вперёд.
Он усмехнулся, но в этой усмешке не было веселья. — Я был старшим. Правильным. Скучным. Я нёс свой долг, как проклятье и как корону. А он… он был другим. Он был блестящим, любопытным, нетерпеливым. Его завораживала
Я слушала, затаив дыхание.
— Наш раскол начался из-за Сердца Горы, — продолжил он. — Я видел в нём священный артефакт, залог жизни этой земли, который нужно беречь. А он видел в нём… источник энергии. Безграничный аккумулятор, который можно взломать, подчинить и использовать для своих великих целей. Он говорил, что guardianship — это стагнация. Что он сможет создать новый, идеальный мир. Мир без болезней, без смерти.
— Но это же… благая цель? — прошептала я.
— Любой тиран начинает с благих целей, — горько ответил Кейден. — Его идеальный мир был бы миром без свободы. Миром, где всё подчинено его воле. Он пытался убедить меня. А когда не смог, он попытался забрать Сердце силой.
Он замолчал, и я увидела, как в его глазах отражается пламя древней битвы. — Это была катастрофа. Мы сражались. Два брата. Две стихии. Наша битва расколола горы и осушила реки. Мы чуть не уничтожили Сердце. Именно тогда Изольда была вынуждена заключить его в стазис, отдав за это свою жизнь. Я победил. Я изгнал его. Он бежал в Гнилые топи, в единственное место, где его тёмная магия могла найти себе пищу. И я знаю, что все эти века он не сидел сложа руки. Он копил силу. Искал способ взломать защиту Изольды. И ждал.
Он посмотрел на меня, и в его взгляде была бездна вины. — Он мой провал, Элара. Моя вечная боль. Я должен был не изгнать его. Я должен был… остановить его. Навсегда. Но я не смог. Он — моя плоть и кровь. И я не смог.
Он закончил. И я поняла. Я поняла всё. Это была не просто война. Это была трагедия. Семейная, кровавая, растянувшаяся на века. И мы с Элиной оказались в самом её эпицентре.
Он доверился мне. Он выложил передо мной свою самую страшную, самую сокровенную тайну. Он показал мне свою душу, израненную и кровоточащую.
И я поняла, что больше не имею права хранить свой секрет. Это было бы предательством.
Моё сердце колотилось, как бешеное. Руки похолодели. — Кейден, — прошептала я, и мой голос дрожал. — Теперь… теперь моя очередь. Я должна вам кое-что сказать. О шкатулке.
Он непонимающе посмотрел на меня.
— В ту ночь, когда мы её нашли… — я зажмурилась, набираясь смелости. — Я не просто смотрела на неё. Я… я открыла её.
Тишина. Такая оглушительная, что, казалось, я слышу, как падает пыль с потолка.
Я открыла глаза. Он смотрел на меня. Не двигаясь. Не дыша. На его лице не было гнева. На его лице был… абсолютный, вселенский шок. Словно я только что сказала ему, что небо на самом деле зелёное, а он всю жизнь этого не замечал.
— Я увидела предупреждение Изольды. И я должна была знать, что внутри. Я… я использовала свою магию. Я не ломала замок. Я его… разобрала. Как механизм. По частям, — я говорила быстро, сбивчиво, боясь, что если остановлюсь, то не смогу продолжить. — Я видела его, Кейден. Сердце Горы. Я держала его в руках. А потом… потом я испугалась и спрятала его. В пещере у Буркотуна. Он в безопасности. Он жив.