Волшебная гондола
Шрифт:
—Я считаю, что Барт - что-то вроде твоего регионального ассистента,— сказала я.
— К слову, он положил глаз на Клариссу. Говорю только, если ты вдруг не был в курсе. Вообще-то было бы хорошо, чтобы он мог о ней позаботиться. У нее такая невероятно скучная жизнь у Матильды, особенно, когда знаешь, что она из знати.
Ну, все закончилось бы гильотиной, если бы она в последний момент не совершила путешествие во времени...
— О, Боже! Что она тебе нарассказывала? — прервал меня Себастиано, хмуря лоб.
Смущенно я ответила
— Ну, все с момента, когда она сидела в телеге, которая везла ее к эшафоту...
— При случае тебе стоит спросить ее, что произошло на самом деле, — предложил он.
— Должно ли это значить, что она обманула меня?
Он пожал плечами.
— Ты должна сама выяснить это с ней.
Я решила просто отмести это. Скоро так и так я уберусь отсюда.
Мы добрались до Гранд-канала. У подножия моста Риальто я остановилась и всматривалась вдоль берегов.
— Где же красная гондола?
— Она не здесь.
— Мы будем ждать ее здесь?
— Она не появится сегодня.
Я уставилась на него.
— Что? Когда же тогда?
— Только к следующему новолунию. Итак, только через две недели, тогда и будет новолуние.
— Это значит, мне придется оставаться здесь еще две недели? — спросила я в ужасе.
Он пожал плечами и не сказал ни слова.
— Но ты же хотел отправить меня назад, — выпалила я.
— В магазин трав, — сказал он. — Там ты в безопасности, там, прежде всего, твое место.
Больше всего мне хотелось выкрикнуть свое разочарование. Или, по меньшей мере, толкнуть в канал этого претендующего на роль Орландо, чтобы он хоть однажды почувствовал, каково это.
Вместо этого я со всей злостью бросила дурацкий чан в воду.
— Это значит, я застряла здесь на две недели?
Он пожал плечами - это, вероятно, его универсальный ответ на все вопросы.
Я взяла себя в руки, потому как вспышками гнева ничего не решить. Как бы он меня не выводил из себя - этот тип был ответственный за мое возвращение. Я могу сама себе навредить, если на него наору. Или сброшу в канал.
Мы шли сосредоточенно дальше. Себастиано держался от меня на метр, может быть, он читал мои мысли. Пока что я считала его способным на все.
Я хотела уже задать следующий вопрос, но не произнесла его. Причиной этому была не моя злость, а неожиданный слушатель.
— Ваш чан! — кричал мальчик позади меня. — Мадонна, вы потеряли ваш чан! — оборванец, вероятно, шести-семи лет спотыкался за нами, нес в руках болтающийся сам по себе чан. — Пожалуйста, вот возьмите его!
На его покрытом веснушками лице застыло полное надежды выражение. Я охотно дала бы ему что-то за то, что он принес ведро, все же согласно положению вещей, я могла вознаградить его только улыбкой и любезным спасибо.
Себастиано был великодушнее. Из сумки, которую носил рядом с ножом на поясе, он достал монету, которую протянул пареньку.
— Вот, за твою заботу.
Малыш одарил его
Озабоченно я смотрела ему в след. В моем времени он был бы сейчас в школе или детском саду. Или на детской площадке под присмотром матери.
— У него даже нет обуви, — сказала я. — И ты видел, какой он худой?
— Так обстоят дела в этом времени, — холодно ответил Себастиано. — Это называется бедность. Часто у людей нет ничего, кроме того, что они носят на теле.
— Нужно действительно что-то предпринять, — сказала я. — Прежде всего люди с деньгами, они должны быть великодушнее!
Он бросил на меня косой взгляд, затем залез во второй раз в сумку и дал мне целую горсть монет. Озадачено я смотрела на необычно выглядящие монеты.
— Что мне с ними делать?
— У тебя тоже есть только то, что ты носишь на теле, поэтому я проявляю свое великодушие.
— О, — сказала я, разрываясь между желанием бросить ему деньги под ноги, и благоразумием, что это повредит иметь немного наличных. Однако разум победил гордость. Наконец, никто другой кроме Себастиано не доводил меня до такого состояния. В принципе это была не милостыня, а только заслуженная, маленькая помощь для существования. Никто не мог знать, буду ли я нуждаться в деньгах в скором времени.
— Большое спасибо, — сказала я величественно. — Конечно, я верну это тебе, как только снова буду дома. Самое позднее – через две недели.
Оставшийся путь мы проделали молча. Я заметила, как во мне распространялся страх. Что, если со мной получится также как с Клариссой, и я не смогу вернуться?
Превратится ли тогда то, что я до сих пор воспринимала, как рискованное, но все равно захватывающее приключение, в ужасающую реальность? "Нет", — я клялась себе, я совершенно не хотел об этом думать!
Чтобы моя прогулка казалась достоверной для Матильды, я набрала еще воды из того колодца, где мы были утром с Клариссой. На меня снова смотрели со всех сторон, но, по крайней мере, на Себастиано целились столько же любопытных взглядов.
Как мы подошли к лавке Матильды, я спросила Себастиано из вежливости, не хочет ли он зайти, но, как и ожидалось, он отказался.
— Матильда меня не любит, она думает, что я навлек несчастье на Клариссу. И с
Клариссой... — Он остановился. — Нескончаемые разногласия.
— Почему?
— Это касается ее нынешней жизни.— Он пожал плечами. — Ей нужно это пережить, я не могу ничего изменить, даже если она отказывается верить.
Одна покупательница вышла из травяной лавки, и Матильда высмотрела меня через открытую дверь.
—Что там стоишь и ворон считаешь? — крикнула она.
—Уже иду! — крикнула я в ответ.
—Я буду в новолуние на месте, ровно в девять утра, — сказал Себастиано уходя. —
До этого не ищи меня, я буду в ближайшее время в дороге.— И сразу же исчез за углом.