Волшебная калебаса

Дармодехин Святослав Владимирович

А вечером сыграли свадьбу.

Заяц в пещере льва

Приближалось время больших

дождей. Стал заяц подумывать о новой норе. Да не такой, как сейчас, где только что нос не замочить, а о норе, где места бы и зайчатам хватило, и зайчихе, ну и самому зайцу нашлось бы теплое местечко у очага трубочку перед сном выкурить.

Прошел апрель, май на исходе. А заяц все еще не подыскал ничего подходящего. А зайчиха была сварлива. Каждый вечер ругала зайца всякими нехорошими лесными словами и даже призывала на его голову злых собак. Пусть они у ее зайца оторвут короткий хвост.

Заяц-то, конечно, понимал, что зайчиха так говорит от досады. На самом деле она любила зайца и никаким собакам не позволит оторвать его хвост. Но зайчиха все ругала и ругала зайца, и ему стало обидно.

Однажды заяц совсем расстроился от зайчихиных слов. Печально опустил свои длинные уши и пошел куда глаза глядят. Брел-брел и набрел на пещеру. Она была просторной и сухой. Заяц подумал:

«Вот это нора! Разместятся и зайчиха с зайчатами, и мне будет местечко перед сном трубочку выкурить».

Уши у зайца поднялись. Глаза заблестели. Усы зашевелились. И стал он прежним веселым зайцем. Прискакал он домой. Схватил в охапку зайчат с зайчихой и притащил в новую нору. Переехали!

Зайчиха новой норе обрадовалась, хотела похвалить зайца, но принюхалась, оглянулась и зашептала:

— Заяц, ты дурак… Это пещера льва!

С перепугу заяц присел на задние лапы и замер. А зайчиха с зайчатами в угол забилась и шепотом ругала зайца самыми плохими лесными словами. Но не время было для ссор, и она замолчала и даже, прыгнув к зайцу, что-то на ухо ему сказала. Тот встрепенулся и от радости даже трубочку закурил. Ай да зайчиха! Ай да умница!

Притаились зайцы в пещере. Ждут льва. Когда солнце спряталось за дальние холмы и по саванне разлились фиолетовые сумерки, к пещере подошел лев. Заяц первым услышал его твердую, но мягкую поступь и сделал знак зайчихе. Она кинулась в угол и пребольно шлепнула зайчат. Те хором заревели. Заяц, дрожа от страха, заорал что было мочи:

— Эй вы?! Чего ревете?

— Они есть хотят, — пропищала зайчиха.

— Есть?! — возмутился заяц. — Но они уже съели слона!

Голос у зайца срывался и хрипел.

— Они… они хотят львиного мяса… — пропищала зайчиха.

Лев все это услышал. Изумленный, он стоял перед входом' в свою пещеру. Оттуда слышался то дружный вой, то тяжелое дыхание. Заяц задыхался от ужаса.

— Эге… — бормотал лев в растерянности. — Эге… видно, здесь поселилось какое-то чудовище. Оно кормит детенышей слонами! Нет, мне здесь делать нечего, — решил он после короткого раздумья и убежал в саванну.

А заяц с зайчихой с тех пор так и живут в львиной пещере. Зайчата выросли, но места и теперь хватает всем. Часто по вечерам, раскуривая у очага свою старую трубочку, заяц рассказывает взрослым сыновьям историю своего поединка со злым львом. То ли от старости, то ли от переживаний, но заяц начисто забыл о своем смертельном страхе перед львом. Он помнит только о своей храбрости.

Заяц,

кайман и гиена

Однажды зайчиха с зайчатами пошла в гости к своим родственникам на другой конец леса, да и загостилась. А заяц остался на хозяйстве один. Ждал-ждал, соскучился и пошел на берег Нигера к своему другу кайману — пожить, пока зайчиха с зайчатами вернется.

— Располагайся, заяц, — согласился кайман. И добавил: — Потом расплатишься.

Пожил заяц в гостях неделю и стал на него хозяин кайман косо поглядывать. Однажды проснулся гость раньше обычного и слышит, как кайман говорит своей жене:

— Ну и надоел мне этот заяц! Вкусной еды от него не дождешься. Кроме капусты, ничего не пробовал. Съесть зайца надо.

Жена сразу согласилась:

— Да-да! Кушаний на него не напасешься. Утром ест, днем ест, а вечером еще и чай пьет. Обжора!

От страха у зайца похолодел хвост. Но растирать его было некогда. Пошевелил заяц ушами, вспомнил, что есть у него еще один друг — гиена. В прошлом году подарил ей заяц на день рождения корзину овощей, и с тех пор они считаются друзьями, правда, все говорят, будто гиена хитрая и злая, но зайца она пока не обижала.

Улизнул заяц от каймана и постучался к гиене. Она зайца впустила, угол ему в норе отвела и вскользь намекнула:

— Живи, живи, заяц. Потом отблагодаришь.

Живет заяц у гиены, нору убирает, капусту носит. На закате по саванне прогуливается, свежим воздухом перед сном дышит. Возвратился однажды в сумерках, а в окне у норы свет горит. Заглянул в окно и видит: сидит гиена с пантерой за столом, чай пьют и беседуют. Прислушался заяц, хотя и нехорошо это, но очень уж любопытный этот африканский заяц.

— Дура ты, гиена, — говорит пантера. — Заяц тебя объедает, опивает, а прибыли от него никакой.

— Верно, — вздохнула гиена. — Хоть он мне приятелем доводится, а сегодня же я его съем. И делу конец.

Заяц от таких слов стремглав в лес поскакал. К утру до своей норы добрался, а днем и зайчиха с зайчатами вернулась от родственников. И зажили они своей обычной заячьей жизнью.

Как-то раз завернул заяц из лесу на берег Нигера — воды напиться. Опустил лапу в воду, а тут его кайман за лапу и хвать.

— Когда должок, приятель, заплатишь?

Заяц заикнулся было — помилуй, кайман, какой там долг. Прожил-то всего одну неделю, да еще и капусту таскал к общему столу. Да кайман так прихватил зубами заячью лапу, что у того в глазах потемнело.

— К утру расплачусь… — пролепетал заяц.

Отпрыгнув подальше, он остановился потереть укушенную лапу, как кто-то его за шиворот сцапал. Глядь — а там гиена. Тоже расплаты требует.

— Семь бед — один ответ! — махнул лапой заяц и пропищал заикаясь: — Отпусти гиена. К утру расплачусь.