Волшебная книга Эндимиона
Шрифт:
Дак тоже была здесь, как дома. Она уже собрала вокруг себя небольшой кружок почитателей и что-то оживленно рассказывала им. Позднее он услышал, как одна из дам восторженно говорила его матери:
— О, у вас просто чудо-ребенок! Так умна для своих лет! Только зачем на ней этот желтый плащ?.. У вас ведь еще сын? Где он?
Блейк постарался затеряться в толпе. Добравшись до большого окна и почти укрывшись за его портьерой, он подумал, что сейчас, пожалуй, самое время смыться отсюда, и уже начал намечать кратчайший путь к двери, когда услышал женский
— Ты, наверное, Блейк, я не ошиблась? — произнесла высокая дама с совершенно седыми волосами; на ней была не мантия и не вечернее платье, а огромная бежевого цвета шаль. — Я Диана Бентли, жена сэра Джайлза. Он там… Видишь?
На кой он ему сдался? Однако Блейк взглянул в направлении ее вытянутой руки и увидел его. Он тоже был совершенно сед, с густыми темными бровями, с пронзительным взглядом светлых глаз, что было заметно даже издали. Вокруг него собралась группа людей, и он что-то говорил, обращаясь больше к одному из них, небрежно одетому, в помятом костюме черепашьего цвета. Сэр Бентли повысил голос, лицо его исказилось, похоже было, он сейчас ударит своего противника. А что плохо одетый человек был именно таковым, подтвердила Диана Бентли.
— Они спорят по поводу одного издания. Ты не читал такую книжку?.. Ах, нет, что я, конечно, не читал. Сэр Бентли говорит, что это явная подделка, а профессор Фолл уверяет, что нет. Книжка не такая уж старая, издана всего сто пятьдесят лет назад, и называется она… О господи! Они сейчас подерутся! Пойду разниму их…
Видимо, она была права, потому что сэр Бентли уже не говорил, а рычал:
— А я ручаюсь, что фальшивка! Липа! Не верите мне? Вы просто невежда, сэр!..
Драка все же не состоялась, и Блейк, немного разочарованный — вот было бы развлечение! — отвернулся и подошел к столу, где появились фрукты и закуски, которых он не видел раньше. А некоторые из них — например, вот эти крупные оранжевые ягоды — не видел никогда.
Он положил в рот одну из них и в этот момент поймал предостерегающий взгляд пожилого мужчины, стоявшего рядом. Это был тот, на кого рычал сэр Бентли.
— Не советую, — сказал он. — По вкусу они напоминают шампунь.
Но было поздно: Блейк уже раскусил ягоду. Ух! Он никогда не пил шампуня, хотя тот иногда попадал ему в рот во время мытья головы, однако шампунь, насколько он мог припомнить, был просто вкуснятиной по сравнению с тем, что он сейчас ощутил во рту: нечто тягучее, кисло-сладкое, горькое и жгучее одновременно!
Он мужественно разжевал и проглотил все это, стараясь, чтобы на лице не отразились муки, которые он претерпевает, и сказал, не без труда шевеля губами:
— А что? Мне понравилось.
Пожилой джентльмен подмигнул ему и произнес:
— Ты отважный молодой человек. А мое имя Джолион Фолл. Я когда-то был учителем твоей матери.
Он протянул огромную ладонь, в которой утонула рука Блейка.
— Ой, правда? — воскликнул Блейк. — А она хорошо училась?
Профессор хитро улыбнулся и снова прищурил один глаз.
— Это как посмотреть, — ответил он. — Зависит от того, что
Блейк застонал про себя: ох, эти взрослые! Словечка в простоте не скажут. Как ему объяснить?
Но профессор уже сам понял свою ошибку, потому что произнес извиняющимся тоном:
— Ладно, не трудись искать ответа на вопрос, который я задаю иногда студентам, чтобы они научились более четко формулировать свои мысли. Ведь зачастую бывает куда труднее задать вопрос, чем найти на него ответ. А что касается твоей мамы, Джульет Сомерс, то она была весьма работоспособной, умной и, я бы сказал, рассудительной студенткой, написавшей хорошую дипломную работу в конце учебы. Но, боюсь, она больше любила успех, победу, чем исторические книги и рукописи, которыми занималась. Которые исследовала…
Он замолчал, увидев широко открытые удивленные глаза мальчика. Да, для Блейка было непривычно слышать, как кто-то столь прямо и открыто осуждает его мать. Правда, ничего плохого сказано не было. Подумаешь — любит успех. А кто его не любит? А сам этот неряшливый профессор совсем не думает об успехе? Так, что ли?..
Блейк поискал глазами мать. Она разговаривала с профессором Маршаном. С тем, кто разъезжает на мотоцикле. Дружески улыбалась ему. Не слишком ли дружески? С ним, с Блейком, и с его отцом она намного сдержанней. Суровей.
Собеседник Блейка, профессор по имени Джолион, как он себя назвал, продолжал разговор о том же и, желая, возможно, утешить мальчика в отношении его родителей, сказал:
— Но если говорить о твоем отце, мой юный друг, то он был другим. Я бы назвал его моим любимым студентом.
— Папа? — не сдержал удивления Блейк.
— Да. Не всегда аккуратный и сдержанный, но с превосходным воображением, фантазией. И с глубоким умением проникать в суть вещей. Понимаешь, о чем я? Впрочем, понять это нелегко.
В последнем профессор сейчас ошибся. Блейк вдруг подумал, что, если его папа и правда такой, как он только что услышал, то вот кто нужен ему в эти минуты. Вот кто мог бы помочь разобраться во всех этих непонятных вещах, происходящих вокруг: книга с пустыми страницами, сама спрыгивающая с полки… Записка с непонятными стихами… Странный старик с собакой, читающий, по уверениям Дак, такую же «пустую» книгу, как та, которую Блейк держал в руках в библиотеке… И какое-то диковинное имя — Эндимион Спринг, появившееся целых два раза: на переплете и в предпоследней строчке стихотворения…
Часы пробили время: …пять, шесть, семь, восемь, девять раз… Профессор встрепенулся.
— Уже так поздно! Я должен идти. Заходи ко мне в кабинет, если захочешь о чем-нибудь поговорить.
Блейк с сожалением посмотрел на него. Сколько еще, небось, мог бы этот человек рассказать ему о его родителях! Может, тогда понятней стало бы, почему папа не поехал с ними в Оксфорд… Но про это потом, а сейчас, на прощание, хорошо бы спросить…
Профессор уже сделал пару шагов к двери, когда Блейк выпалил ему в спину: