Волшебная книга

Фадеева Маргарита Андреевна

— Это несправедливо! Он нечестно борется,— раздался пронзительный голос Лоточницы. Она была очень жадна, и воспоминание о взятых Петрушкой фруктах постоянно жгло ее душу.

— Да, да, нечестно. Не верьте Петрушке,— вторила ей Кошатница. Она беспокоилась о своих кошках, оставленных без обеда, а конца поединка не было видно.

— Бей его, Равнодушный,

бей!—подзуживал хозяин

балагана.

— Правильно, Петрушка! Держись, так и продолжай,— советовал мальчику Бамбуковый Корень.— Не сдавайся!

А Равнодушный надрывался до хрипоты:

— Это нечестно! Он продолжает увертываться! Он боится моих ударов!

— Я боюсь? — возмутился Петрушка.— Я никого не боюсь!

Он смело шагнул вплотную к Равнодушному и ударил его в грудь. Вернее, хотел ударить в грудь, но так как Равнодушный был намного выше Петрушки, то удар как раз пришелся но ноге. Равнодушный крякнул, размахнулся, и его кулак опустился на плечо мальчика. Толпа ахнула, глухо зашумела и сделала невольно шаг вперед. Петрушка пошатнулся, но устоял на ногах, и снова его кулак ткнул в щеку Равнодушного, который в это время нагнулся, чтобы посильнее ударить.

Большой, коренастый Равнодушный стоял на месте и, пользуясь тем, что Петрушка не отходит от него, наносил удары один за другим. И будь Петрушка человеком, он

давным-давно бы лежал на земле и не мог пошевелить и пальцем. Но наш Петрушка принимал удары, отлетал, падал, вставал и снова бросался в атаку.

Люди причитали, охали, то и дело требовали, чтобы прекратили бой, чтобы прекратили это избиение, обзывали Равнодушного «людоедом», стыдили, что он взялся бороться с таким маленьким мальчиком.

Пальмовая Кора не выдержал. Он вышел на круг и сказал:

— Хватит, Равнодушный, давай со мной...

Его предложения никто не услышал.

Равнодушный окончательно устал, руки его плохо слушались, и от ударов Петрушки он теперь даже не отмахивался.

— Стоит Петрушка и стоит, ничего ему не делается,— скрежетал зубами Равнодушный.— Если сейчас не свалю ударом, я больше не смогу ни руку поднять, ни ногой двинуть.

Он собрал последние остатки сил, размахнулся, чтобы стукнуть посильнее, но поскользнулся и с размаху упал на спину. Петрушка стремительно подскочил к нему, сел на живот и весело закричал:

— Что, сдаешься? Наша взяла!

Равнодушный хватал ртом воздух, грудь его высоко вздымалась, а руки сами сжимались в кулаки от злости и бессилия.

— Петрушка! — раздалось в толпе.— Качай его!

Люди нахлынули на него. Самым первым возле мальчика оказался Читай-Листай.

— Молодец, Петрушка! Я тоже рад, что ты победил,— сказал он, правой рукой обнимая мальчика, а левую запуская в карман штанов Петрушки.

— Я тоже рад,— ответил Петрушка, в

возбуждении от боя еще не соображая как следует, кто же его обнимает и поздравляет.

— Поздравляю! Поздравляю! — опять повторил Читай-Листай, обнял Петрушку левой рукой, а правую запустил ему в другой карман, потому что в первом кармане ключа не обнаружил.

— Молодец, Петрушка! — еще раз повторил Читай- Листай, поцеловал от радости, что нашел ключ, Петрушку в лоб и незаметно выбрался из толпы.

Толпа возбужденно шумела. Петрушку подхватили десятки рук, и он взлетел в воздух. Те же самые руки ловили его и вновь подбрасывали.

— Ура, наши победили! — не смолкали голоса.

Петрушка счастливо улыбался, а про себя думал:

«Это еще что... Вот я сейчас возьму волшебную книгу и такое напишу, что никому во сне не снилось. Все будут довольны и счастливы». И, едва коснулись ноги земли, он сунул руку в карман — ключа там не было. Он лихорадочно обшарил карманы.

— Ключа нет! — закричал Петрушка и рванулся ко дворцу Равнодушного... Когда, запыхавшись от быстрого бега, он влетел в комнату, то первое, что ему бросилось в

глаза, был раскрытый сундук. Кожаной книги в нем не оказалось.

ПОЭТ

Читай-Листай пришел домой и сразу же решил, что волшебная книга поможет ему написать стихотворение такое, какого не было на свете, такое, чтобы вызывало у каждого восхищение. Но, увы! Волшебная книга не могла писать стихи. Огорчился Читай-Листай сначала, а. потом

подумал, что, может быть, оно к лучшему. Какой же будет интерес, если напишет за него волшебная книга? Вот если он сам напишет стихотворение — тогда другое дело. Он сел

за стол, стал думать, что бы такое сочинить необыкновенное, но в голову ничего не приходило. Он в отчаянии встал, подошел к окну и стал смотреть, как тонет их поселок в

ночном сумраке, как чистый серебряный месяц медленно поднимается в небе и плывет над тихими хижинами, над зеленью деревьев, как далеко-далеко за морем медленно

гаснет последний взгляд солнца. Серебром блестит река, нежно порхает с куста на куст ветерок. И как-то само собой в голове Читай-Листая сложились слова:

— Ветер бродит над землей,

Над уснувшей речкой.

Месяц ходит молодой,

Белый, как овечка...

А дальше в стихотворении Читай-Листая рассказывалось, как быстро-быстро спускается ночь над их чудесным островом, как ярко цветут орхидеи, как плавно набегают

пенные волны, с шумом ударяют о ночной берег и медленно отступают обратно. Словом, получилось такое стихотворение, которое самому Читай-Листаю очень понравилось.

— Нужно, чтоб все жители острова прочитали это стихотворение,— решил Читай-Листай и пошел к владельцу балагана.