Волшебная шубейка
Шрифт:
Видать, я слишком пристально смотрел на её руку, потому что волшебница подёргала меня за нос и спросила:
— Ну, мой маленький гость, на что это ты так воззрился?
— На ваш ноготь, — сказал я смущённо.
— На мой ноготь? — тоже посмотрела фея на свою руку. — А что в моих ногтях такого особенного? Наверное, они такие же, как и у всех людей.
Потом, подумав с мгновение, фея засмеялась своим забавным, приятным смешком и добавила:
— A-а, теперь я знаю, о чём ты! Это же не ноготь был, дурачишка, а напёрсток! Хорош же ты, сын скорняка, ежели напёрстка не узнал!
Теперь уже надо мной смеялась
Поэтому когда волшебница спросила меня, за кого же я её принял, я и вовсе пришёл в замешательство и начал заикаться:
— Мел… Мелу…
— Не Мел… а Мал… — поправила меня сквозь негромкий смешок хозяйка.
— Мелузина! — наконец, набравшись смелости, выпалил я.
Тут фея так и покатилась со смеху и откинулась на спинку крохотного кресла, с которого она всё равно не доставала ногами до полу.
— Не знаю я такой дамы! Кто она? Тоже швея? Или, может, детская портниха?
В голосе волшебницы зазвучала уже такая озабоченность, что я тотчас же поспешил успокоить её:
— Да нет же! Мелузиной Прекрасной звали одну фею.
Старая волшебница в очках снова не смогла удержаться от смеха.
— Ах, я же совсем забыла, что ты чуточку чудной мальчик и что у тебя одни только феи на уме. Но вот с ними-то как раз я и не знакома, малыш. И фею Мелузину я тоже не знаю. А меня зовут Мальвина. Я детская портниха. Ты ещё ни разу не слыхивал обо мне? Впрочем, откуда тебе знать меня? Я ведь только в господских домах работаю, это верно…
Она гордо вскинула голову, и проволочные оправы её очков так же гордо задребезжали.
— Вот посмотри, мальчик!
Она открыла шкафчик в стене и кивком поманила меня, предлагая заглянуть внутрь. Шкаф был полон крохотных юбочек. Они висели нанизанные на шнурок — красные, синие, зелёные и жёлтые, будто большой букет ярких цветов. И снова у меня в голове зашевелилась мысль о волшебнице. Может, сама она действительно не фея, но шьёт одежды для маленьких феечек? Для тех, что живут в пустых птичьих гнёздах и в густых кустарниках, в кронах деревьев. А среди людей наверняка и нет таких крохотных девочек, которым могли бы подойти эти крохотные юбочки!
Удивительные сны снились в эту ночь мне под волшебной шубейкой, которой меня укрыла ласковая рука швеи, поставщицы двора королевы феи. Приснился мне, разумеется, и кот Приятель. Он так долго с грустью смотрел на свою хозяйку, что у него в конце концов выросла борода и он вдруг из кота превратился в старого колдуна Кюшмёди.
Я ЗАДЕЛЫВАЮСЬ ВАЖНЫМ БАРИЧЕМ
Единственное окно в доме тётушки Мальвины смотрело на восток, и лучи-стрелы поднявшегося поутру солнца быстро разделались с яркими птицами моих сновидений. Ведь в нашем доме-мельнице
Крошечная волшебница уже суетилась, порхала по комнате. Пододвинула стул к дивану, на котором я спал, на него поставила белую фарфоровую чашку, в чашку положила большущий кусок сахару, затем из одной кружки налила чего-то чёрного, из другой — белого. Про белое я сразу догадался, что это молоко, а что чёрное — это кофе, я тогда ещё не знал. В наш дом-мельницу такой знатный гость не заглядывал. И в сказках в это время ещё не было принято кофе попивать. Нечего и удивляться, что я принял его тоже за молоко, только от чёрной коровы. Но дух от напитка, когда волшебница смешала чёрное и белое молоко вместе, шёл восхитительный. Я не прочь был бы попробовать его и с ожиданием поглядывал на белую чашку. Только я не был уверен, мне ли она предназначалась.
— Конечно, тебе, — с улыбкой подтвердила волшебница. — Однако прежде нужно умыться! Вода на кухне. Пока я сбегаю в булочную, ты уже успеешь одеться к завтраку.
С умыванием, на мой взгляд, всё было в порядке. Однако когда волшебница вернулась домой, она недовольно покачала головой.
— Что ж это ты, братец? — сказала она. — Не дружишь с гребешком? А ну пройдись грабельками по той копне сена, что у тебя на голове! Да как положено у господ, Гергё. По-иному мне и не нравится!
Я, право, и не знаю, как положено причёсываться у господ, но всё же запустил большой гребень с ручкой в свои космы. Волосы у меня были густые, жёсткие, как проволочная щётка. Чем больше я их бороновал, тем упрямее они топорщились во все стороны.
— Нет, так не пойдёт, — запротестовала тётя Мальвина, поднося к моему лицу небольшое зеркало, — Не по-барски. У бар не бывает таких охапок сена на голове. Ладно, давай уж сама займусь тобой.
И она принялась начёсывать мою голову попеременно то большим гребнем, то гребешком. Впрочем, без большого успеха: пока ей с трудом удавалось пригладить волосы с одной стороны, на другой они уже снова вставали дыбом.
— Очень дурно воспитанные у тебя волосы, — огорчённо заметила фея. — Погоди, попробуем с ними другое обхождение.
С этими словами она раскрыла вчерашнюю шкатулку. Выбрав из множества лежавших там шёлковых ленточек самую красивую — цвета тёмно-красного пиона, — фея Мальвина повязала мне её на шею бантом.
— Вот ты и стал баричем! — сказала она, довольная. — Очень подходит этот бант к твоей красивой шубейке. Кот Приятель в детстве тоже носил такую ленточку на шее.
Услышав своё имя. Приятель вскочил одним прыжком на стол и, замяукав, потребовал себе завтрак.
Я нимало не удивился бы, если бы добрая феюшка вдруг побежала ловить для него мышей. Но чёрный кот удовольствовался и блюдечком молока. Моя белая чашка тоже заняла своё место на столе, и волшебница позволила и мне приступить к завтраку. А сама уселась в кресло побольше, нацепила на палец железный ноготь и принялась дошивать какое-то платьице — яркого, алого цвета. Только когда Приятель дочиста вылизал своё блюдце, а я опорожнил кружку, она снова заговорила: