Волшебница Вихря
Шрифт:
— Всё-таки явился. С каких пор ты помогаешь смертным?
— С тех самых, как ты научилась подчинять себе разум драконов. Я не могу допустить, чтобы тёмное колдовство плодило рабов. Оно было создано совсем не для этого. Отпусти зверя.
Женщина кивнула, и пещерный дракон улёгся на землю. Умер! Нет, просто уснул. Я облегчённо выдохнула.
— Откуда тебе знать о моём колдовстве? — сказала она Хранителю. — Ты никогда не использовал мрак! Возможно, твоё время бесконечно, но оно однонаправлено.
— Ты не ведаешь времени, женщина, — тяжело сказал дракон. — Ты жила всего-то три сотни лет, а я — тысячи. При мне погибали моря и на их месте появлялись пустыни,
— Ты не сильнее человека! — сквозь зубы произнесла колдунья. — И моя смерть ничего не докажет!
— Не сильнее, — спокойно кивнул Хранитель Памяти. — И я не собираюсь убивать тебя. Мы лишь вернём то, что тебе принадлежит по праву.
— Дочь! — вдруг повернулась женщина к Люсьен. — Ты позволишь им казнить меня?
— Я пришла сюда за справедливостью, мама, — тихо отозвалась девушка. — И мне жаль, но пора поставить точку в бесконечности твоего времени.
— Значит, ты хоть в чём-то похожа на меня, — усмехнулась женщина. — Стоишь на своём до конца.
— Я могла бы любить тебя, — ответила Люсьен. — Если бы ты понимала, что есть любовь и нежность. Вспомни, когда ты последний раз обнимала меня? А целовала? Между нами лишь холод и мгла. Ты забрала жизнь человека, который был мне действительно дорог.
— Потому что он сделал тебя слабой! — вдруг обычным надменным тоном отозвалась ведьма. — Думаешь, зачем ты появилась на свет? Я создала тебя, чтобы ты служила мне как преданный друг. И, сознаюсь, первое время я терпеть тебя не могла. Ты постоянно орала, дрыгала ногами и хотела есть. Впрочем, это не помешало мне кормить тебя грудью, но лишь до полугода. Потом твой упрямый отец, видя, что ты мне совершенно не интересна, взял все заботы на себя. — Она задумчиво поглядела на Люсьен. — Вы были не разлей вода, пока тебе не исполнилось пять. Тогда ты стала мне необходима, и пришло время начинать занятия по магии. И выяснилось, к моему великому огорчению, что многого ты постичь не сможешь. — Она трудно усмехнулась. — Я возненавидела твоего отца за то, что испортил тебе кровь, но я по-прежнему могла использовать тебя в своих целях.
— Ты бесчувственная… Ты… — Люсьен едва справлялась с голосом. — Жестокая, подлая…
— Знаешь, почему женщины становятся тёмными ведьмами, Люси? — негромко произнесла женщина. — Много десятков лет назад у меня был дом, семья, род. Я почти не помню их любви, но хорошо запомнила предательство. Родители продали меня в жёны одному из богатых пиратских капитанов, чтобы прокормить младших детей, и этот зверь на протяжении года бил и насиловал меня без устали. А когда я, полумёртвая, ему наскучила, он бросил меня в воду, надеясь, что больше никогда не увидит. Каким-то чудом я не пошла ко дну, и была подобрана торговым судном прародителей алых торговцев. Тут бы сказать, что беды на этом закончились, но страдания мои только начинались. Торговцы, конечно, вылечили меня, вот только сделали своей рабыней: не просто работницей, но и женщиной для утех всякому, у кого чесалось в паху. — Она прикрыла глаза, и продолжила негромко, ровным голосом: — Я помню только, что научилась ненавидеть всех мужчин без исключения. Тех,
— Ты стала монстром.
— Меня монстром сделали, — отозвалась женщина. — Конечно, за долгие годы я встречала хороших мужчин, даже была замужем и хотела создать семью… Но бросала всё и уходила всякий раз, когда видела в глазах суженого предчувствие измены.
— Ты просто не нашла своего человека, — сказала Люсьен уверенно.
— Я просто не создана для любви, — отозвалась женщина. — Да и могущество давало мне несравнимое с физической любовью наслаждение. Вам не понять, — посмотрела она на нас с Власом. — Вы и правда соединены сильным чувством. Но от этого я только больше ненавижу всех, кто повинен в моей сломанной судьбе.
— Мама…
— Надеюсь, ты не собираешься меня жалеть, Люси? — криво усмехнулась женщина.
— Нет. Просто хотела спросить, почему ты не рассказала мне об этом раньше? Пропасть между нами стала бы уже…
— Она будет широка и бездонна всегда, — с ледяным блеском в глазах сказала ведьма. — Потому что мы родные только по крови. Поди прочь, и не смей жалеть меня, девчонка! Неужели думаешь, что я обниму тебя на прощание? В моём ледяном царстве мне куда теплее, чем в твоих руках!
Внезапно Хранитель глубоко вдохнул и выдохнул, и женщина тяжело опустилась на землю.
— Я очень устала. Мне нужно поспать.
Люсьен села рядом, помешкала — и осторожно тронула руку матери.
— Прости меня, мама. За то, что не смогла защитить тебя от тебя самой.
— Ничего, — отозвалась ведьма, привалившись к плечу дочери. — Ничего страшного. Великая это наука — быть собой. Постарайся постичь её в совершенстве. — Она отдышалась и тихо улыбнулась: — Когда-то давно меня звали Трайр. Я передам твоему отцу, что ты его любишь, если мы ещё когда-нибудь встретимся… И ты… Не держи зла… Не грусти. На самом деле я всегда хотела узнать, что такое тишина…
С этими словами она вдруг рассыпалась прямо в объятьях дочери на множество мелких частиц, которые тотчас поднял в самую вышину ветер. От ведьмы осталось только тяжёлое ожерелье с красными камнями и перстень в виде ворона.
— Мама, — прошептала Люсьен, и из её глаз хлынули слёзы. — Мама, вернись!..
Но девушке ответил лишь звон в кронах облаков, и шёпотом волн, и гул холодных утёсов. Колдуньи по имени Трайр не стало.
Глава 22
Вихреградье было ярким и мерцающим, и стояло по-прежнему крепко. Едва я увидела его с носа корабля, как сердце забилось оглушительно и больно. Меня тошнило от волнения. Я боялась увидеть всех, кого знала и любила, и особенно — Элика и Храна. Как там мои родные, мои хорошие? И как я могла так долго обходиться без них? Мне хотелось плакать, а потом сразу смеяться в радостном предвкушении. Я места себе не находила, и ни Влас, ни Эрх, ни воины ничем не могли меня отвлечь. А вот то, что чайки своей магией сократили наш путь вдвое, было весьма кстати. Сами северные мореходы уже отправились домой — Оси жаждал поскорее вернуться к жене и дочке.