Волшебник и лесная Фея
Шрифт:
– Неужели это все из-за меня… – одна только мысль ранила острее миллионов осколков до блеска отмытых окон его мира, отмытых не по его воле.
– Нет, что Вы, Волшебник. Совсем нет. Ни в коем случае нет. Просто то, что я невольно потревожила Ваш мир, удивительным образом совпало с завершением цикла моего.
И это хорошо, потому что за разрушением приходит обновление. И потом все в этой Вселенной циклично: от самого ее создания до нашего с Вами дыхания.
И однажды опавшие листья возродятся вновь и улыбнутся новому рассвету.
– Но я все-таки не понимаю, как это возможно. Как это возможно –
– …Наверное, потому, что смерти нет. Наверное, потому, что форма прекрасна и уважаема, но не является конечной. Наверное, потому, что есть что-то большее, что в эту форму заключено, и это что-то бессмертно. Наверное, потому, что мы, завершаясь в одном месте, тут же начинаемся в другом и продолжаем, продолжаем совершенствоваться. Все мы – от того самого ослабевшего и беспомощного бутона до нас с Вами и выше… помните цветок? Так вот, если закрыть глаза и внимательно приглядеться, то и в цветке можно увидеть душу, которая на самых разных солнечных и лунных ступенях могла бы носить совершенно разную форму.
И если бы мы с Вами захотели и напросились бы при нашем настоящем уровне на ступеньку выше, то тоже могли бы оказаться в том мире ничем не лучше этого цветка. А возможно и обездвижено спящими камнями на высших океанских глубинах… Поэтому я прошу Вас, Волшебник, не пренебрегайте ни камнем, ни цветком.
Все вокруг нас наполнено жизнью и исполнено волшебства, просто редкие об этом догадываются, а еще более редкие видят.
И чтобы хоть как-то загладить свою сегодняшнюю вину перед Вами, я дарю Вам это, – и Фея протянула Волшебнику горсть разноцветных стекол. – Это не просто стеклышки. Посмотрите на любую форму сквозь какое-нибудь из них, и Вы увидите его проявление в каком-нибудь из слоев Вселенной.
Волшебник некоторое время, смотрел на пестрый калейдоскоп, разбросанный на его ладони, а потом взял наугад один из цветов, и на месте Феи оказалась бабочка, безмятежно и беззаботно то складывая, то раскрывая свои большие и хрупкие насыщенно-синие крылья. Подлетев к Волшебнику, она на мгновение приземлилась на его плечо и потом в легком и воздушном танце плавно направилась к линии заката… растворившись вдоль него… огромной нарастающей волной синие воды стали стремительно накрывать все то, что еще совсем недавно считалось ее миром…
Где-то совсем вдалеке Волшебник заметил бумажный кораблик, с которого звездный медвежонок неуклюже спрыгнул на гладкую белую спину, показавшуюся из синей пучины, и они медленно слились с горизонтом…
Перед тем как наконец закрыть свои усталые глаза, Волшебник еще долго смотрел на свет ночника за окном, вокруг которого уютно и душевно кружилось несколько ночных мотыльков.
«Спасибо Тебе за сегодняшний день и за сегодняшнюю жизнь, – пришло вдруг ниоткуда. – За ее уроки, победы и поражения, за боль, потому что она учит ценить долгожданную радость. За все мои формы и проявления, за всех моих учителей и учеников спасибо. Спасибо Тебе за все»… – И, почему-то добавив «Спокойной ночи, Фея», Волшебник сладко уснул.
Часть II.
Глава I. В том месте,
где пространство не ведает горизонтов
(каждый волшебник когда-то был ребенком)
В том месте, где пространство не ведает горизонтов, в условиях полной невидимости, от мороза невольно потрескивала сама тишина.
Завернутая в бархат лепестков небесного колокольчика, Фея вглядывалась в молочную даль, где еще вчера были видны заснеженные вершины, возвышающиеся над застывшим сиянием высокогорных страстей.
Теперь же все соприкоснулось с первозданностью белого всерастворяющего ничего. И только отдельные снежинки, выделяясь на фоне отшлифованных добрыми ладонями перил, в сказочном рисунке сиюминутного танца возникали из ниоткуда и неслышно опускались в никуда. Вдоль скального обрыва, замершей громадиной водопада, срывающегося во глубины вселенской памяти.
Полная корзина зимних сказок стояла рядом, предвещая уютные вечера перед сном в окружении маленьких жителей ее мира. И, значит, сейчас было самое время похлопать в ладоши. Чтобы ничем не примечательное на вид облако, одно из многих, но тем не менее именно оно ледяными ступеньками развернулось к ее ногам.
Помахав Царству Зимних Сказок, Фея поспешно взобралась ввысь, подбирая мягкие лепестки богато одаренного метелью платья, и скрылась в веселом снежном потоке.
Тем временем день от небесно-голубого до насыщенно-сливового постепенно впадал в раскинувшееся, насколько хватало дыхания, умиротворение. То замирающее в величии горных вершин. То оживающее в вечернем шепоте перетекающей листвы. И в неуверенном еще сиянии первых звездочек она скрылась в густой гостеприимности Вечнозеленого Дуба, парящего на драгоценном куске полотна, расшитого тюльпанами во всем многообразии их оттенков от самого нежного до самого смелого.
– Э-хе-хеххххх, – тихо выдохнула Фея, бережно поглаживая мягкие волосы и мирный сон самого маленького проказника мира УиВ, мира Удивления и Волшебства. – Малыш сегодня опять палил из конфетницы по звездным медвежатам. Притворялся, что защищается от духов сумрака. А мог бы помочь им в приготовлениях к празднику. Или хотя бы не мешать, – со вздохом сказала она Оберегу, наблюдая в фонарное окно за тем, что сегодня успело произойти в их мире.
Оберег тоже вздохнул, но, ничего не сказав, просто улыбнулся в ответ и, положив голову на ее колени, погрузился в благодатное течение ночи.
Все будет хорошо, – эхом отозвалась в ее сердце его улыбка. – Все уже хорошо.
И действительно. Ему было хорошо с ней. Ей было хорошо с ним. Она служила для него вдохновением. А он для нее – исполнением. Партнеры, рука об руку помогающие друг другу в этом увлекательном путешествии с его неожиданными поворотами и захватывающими дух виражами.
Живая картина на стене отображала одну из их ранних встреч:
с ночными прогулками по берегу Тихого озера, вдоль которого самым душистым образом замерла жизнь всевозможных трав и цветов, скрывая в себе хрупкость сна благословляющих ее диковинных созданий;