Волшебное наследство

Джонс Диана Уинн

От этой комнаты Ирэн пришла в восхищение.

– Всегда мечтала о такой комнатке в башне! – воскликнула она. – Наверное, тебе здесь очень нравится. Как ты думаешь, где-нибудь поблизости найдутся большие дома с такими же башнями?

Мур страшно смутился и ответил, что не знает.

– Ничего! – сказала Ирэн. – Джейсон нашел несколько домов на продажу, которые могут мне понравиться. Понимаешь, дом должен быть большой. Отец оставил мне деньги в наследство, но вместе с ними я получила двух старых слуг. Нам нужно место, где их поселить, и чтобы не было тесно. Джейн Джеймс твердит, что ей все равно, где жить и сколько там места, но я понимаю, что это неправда. Она человек особого склада. А Адамс мечтает жить на природе – не могу же

я его огорчить. Если бы ты его знал, ты бы меня понял.

Потом Ирэн села в просторном Малом салоне и показала Муру папку лучших своих работ. Они были больше похожи на узоры, чем на картины, и это было для Мура неожиданностью. Сплошные фигуры, аккуратно вычерченные по линейке, длинные полосы и изящные ромбы. Полосы были заполнены силуэтами папоротников и жимолости, а ромбы – плавно изогнутыми ветвями с пышной листвой. Иногда попадались гирлянды шиповника или панно с тонко прорисованными ирисами. И еще большей неожиданностью для Мура было то, что каждый рисунок словно испускал на него легкое ароматное дуновение волшебства. И каждый был полон неуловимой нежной радости. Мур и не знал, что рисунки тоже так могут.

– Я на самом деле художник-декоратор, – объяснила Ирэн. – Я оформляю книги и придумываю рисунки на тканях, плитке, обоях и так далее. И у меня неплохо получается, сама не ожидала…

– Так вы же тоже ведьма, да? – спросил Мур. – Во всех ваших рисунках есть волшебство.

Ирэн залилась розовой краской – точь-в-точь шиповник на рисунке, который она как раз показывала Муру.

– Не совсем. Я всегда рисую узоры с натуры, беру настоящие растения, но больше ничего не делаю. А волшебство почему-то переходит с них в рисунки. А вот мой отец – он мог колдовать по-настоящему: я никогда толком не знала, кто он по профессии, но Джейсон говорит, он был довольно известный кудесник, так что, может быть, и мне что-то передалось.

А чуть позднее Мур подслушал, как Ирэн спрашивает у Милли, почему Мур так печалится. И убежал, чтобы не слушать, как Милли рассказывает про Саламина.

– Пф! – сказала Дженет, поймав его на лестнице в классную. – Что, влюбился в Ирэн? Теперь-то ты понимаешь, каково мне!

– Да вроде бы нет, – сказал Мур.

И подумал, что, наверное, нет, и вправду не влюбился. Но тут его осенило, что, когда он станет взрослым и пора будет влюбиться – какой бы бессмысленной ни представлялась сейчас эта затея, – он постарается найти для этого девушку, хотя бы отдаленно напоминающую Ирэн.

– Просто она славная, – добавил он и ушел к себе наверх.

Но Ирэн была не просто славная – она была славная по-настоящему и очень деятельно. Похоже, она поговорила о Муре с Джейсоном. Наутро Джейсон разыскал Мура в классной.

– Ирэн считает, тебе надо развеяться, отвлечься от мрачных дум, мой юный девятижизнец, – сказал он. – Хочешь, поехали с нами, покатаемся до обеда по округе, посмотрим несколько домов на продажу?

– А я вам не помешаю? – спросил Мур, стараясь не показать виду, насколько веселее ему сразу стало.

– Она говорит, ей важно твое мнение, – сказал Джейсон. – Уверяет меня, прямо клянется, что стоит тебе поглядеть на дом, и ты тут же поймешь, будем ли мы там счастливы. Ну, что скажешь? Это правда?

– Не знаю, – выдавил Мур. – Может быть.

– Тогда пошли, – сказал Джейсон. – Погодка – загляденье. Почему-то кажется, что сегодня важный день.

И в этом, как выяснилось позже, он был совершенно прав, однако они с Муром даже представить себе не могли, как все повернется.

Глава восьмая

А тем

временем в Ульверскоте Фундук совершенно издергал Марианну. Убедить его, что теперь он живет в Дроковом коттедже, не удавалось никакими средствами. Папа поменял все замки и щеколды на окнах, но Фундук все равно умудрялся улизнуть хотя бы раз в день. Как ему это удавалось, не понимал никто. В Дроковый коттедж приходили со всех концов деревни и приносили в охапке отбивающегося Фундука. Николь поймала его, когда он шнырял в Ульверскотском лесу. Тетя Джой с кислой миной принесла его с почты. Тетя Элен раза два, не меньше, притаскивала его из паба и жаловалась, что Фундук забрался там в кухню и воровал еду. А дядя Чарльз постоянно стучал в дверь одной рукой – под мышкой другой руки, измазанной в краске, он держал извивающегося Фундука – и говорил, что Фундук в который уже раз объявился в Лесной усадьбе.

– Наверное, он считает, что по-прежнему там живет, – говорил дядя Чарльз. – А может быть, ищет Бабку. Пожалуйста, постарайся, чтобы он не убегал. Стену мы починили, и я почти все докрасил. Вчера поставили заднюю дверь. Когда мы запрем дом и уйдем, он там останется и умрет от голода.

Мама полагала, что Фундука нужно отправить жить к Бабке в Лощину. Марианна и согласилась бы – но ведь Бабка столько твердила ей: «Марианна, прошу тебя, возьми Фундука к себе!»

Бабка требовала, чтобы Марианна навещала ее каждый день. Зачем – Марианна не понимала. Обычно Бабка просто смотрела в стену и ничего не говорила, кроме того, что Марианна должна как следует заботиться о Фундуке. Иногда подавалась вперед и говорила какую-то чушь, например: «Лучший способ получить розовые помидоры». А чаще всего мрачно бормотала себе под нос. «Все против меня ополчились, – говорила она. – Я должна ударить первой. Ты знаешь, у них кругом шпионы. Высматривают и выжидают. Да еще такие зубастые и клыкастые! Лучше всего их обескуражить!»

Эти визиты с каждым днем все сильнее тяготили Марианну. И как только тетя Дина терпит все это угрюмое Бабкино ворчание? Тетушка только весело приговаривала:

– Так уж у нее повелось, у бедной старушки. Сама не понимает, что говорит.

Фундук, судя по всему, выучил дорогу в Лощину, когда тайком бегал туда следом за Марианной. Как-то раз он объявился там сразу после того, как Марианна ушла, и пробрался к цыплятам тети Дины, которые вылупились только вчера. И учинил там кровавое побоище. Дядя Исаак пришел в Дроковый коттедж в ту самую минуту, когда Марианна уже собиралась бежать искать Фундука, и швырнул кота в дверь с такой силой и так далеко, что Фундук шлепнулся в кухонную мойку на противоположном конце дома.

– Дина плачет, – сказал дядя Исаак. – Осталось всего двадцать цыплят, если не меньше. Если этот кот еще раз объявится в Лощине, я его прибью. Шею сверну. Я предупредил.

И ушел, хлопнув дверью.

Мама с Марианной смотрели, как Фундук выбирается из мойки и облизывается, донельзя довольный.

– После этого его, конечно, никак нельзя отправить к Бабке, – вздохнула мама. – Марианна, прошу тебя, постарайся, чтобы он никуда не убегал.

Марианна и старалась, только у нее ничего не выходило. А у кого бы вышло на ее месте? Она опробовала на Фундуке двенадцать различных заклятий, которые должны были удержать его в доме, однако коту все это было как с гуся вода – что волшебство, что замки со щеколдами, он знай себе удирал. Марианне удалось только сладить простенькие слабенькие чары, чтобы показывали ей, в какую сторону убежал Фундук на этот раз. Если он убегал более или менее в сторону Лощины, Марианна кидалась за ним со всех ног. Дядя Исаак грозил крайними мерами очень редко, но слова у него никогда не расходились с делом. Марианне было страшно даже представить себе Фундука со свернутой шеей, будто у курицы.