Волшебное преображение
Шрифт:
Гейб поставил Мэллори на ноги и дал ей возможность осмотреться, но ее ничто не интересовало, кроме его напряженного лица, на котором опасно поблескивали глаза и твердо сжимались чувственные губы, и тела, состоявшего из рельефных линий и крепких мышц. В комнате внезапно стало жарко, словно сильно растопили камин.
— Мэллори.
Ощутив острую нехватку воздуха, она судорожно вздохнула.
— Что?
Его глаза, которые жгли минуту назад огнем, теперь вдруг сделались холодными и влажными.
— Если хочешь, чтобы мы остановились,
Мэллори замерла. Несмотря на невероятное напряжение, он давал ей возможность передумать и уйти. А она понимала, что ничего не желает больше, чем сгорать от страсти в его объятиях.
— Ты с ума сошел? — Мэллори отбросила прядь волос за плечо, пытаясь не обращать внимания на то, что из одежды на ней лишь трусики и туфли на высоких каблуках. — Я уже открыла тебе свои желания, но если они не совпадают с твоими, я сейчас оденусь и…
Гордо вздернутый подбородок пробил последнюю брешь в стене контроля, воздвигнутого Гейбом. Ему хватило полсекунды, чтобы стянуть с себя остатки одежды, подхватить Мэллори на руки и бросить ее на матрас.
Ему не следовало торопиться. Тысячу раз, лежа без сна, он воображал, как неспешно доведет ее до экстаза, но сейчас она сводила его с ума, и он спешил, страшась своей медлительностью разочаровать их обоих.
Гейб покрыл короткими поцелуями ее шею, плечи и грудь.
— Господи, как ты прекрасна. Твои формы совершенны, твоя грудь полностью помещается в мою ладонь, — он дотронулся губами до нежного, темно-розового соска, затем приподнялся и заглянул ей в лицо.
— Габриэль! — вскрикнула Мэллори, потянув его голову вниз к себе на грудь.
Она была сладкой и полной сюрпризов, он никогда и не думал, что обычная земная женщина — не нимфа, не сирена — может иметь столько фантазии. И она, несравненная и изобретательная Мэллори, неожиданно воспылала к нему дикой страстью.
Им не хватало воздуха. Он приподнялся на руке, любуясь ее четко вылепленным лицом, изящным подбородком, полными и округлыми грудями, влажными от его губ.
— Подожди. — Мэллори облизала губы. — Позволь… я хочу… — Она провела кончиками пальцев по его груди, вокруг сосков, по квадратикам пресса, ниже, к паху.
Он заскрежетал зубами от болезненного удовольствия. Прикосновение ее нежных, легких рук к его затвердевшей плоти напоминало щекотание шелковых лент.
— Мэллори…
Она игнорировала его предупреждение, подчиняясь собственному любопытству, ее ладони сделались горячими и сухими, и она снова облизала губы, словно ей не хватало влаги.
— О, Габриэль, сейчас, пожалуйста.
Секунду он наблюдал за мечущейся массой волос по подушке, затем достал из тумбочки пачку презервативов и трясущимися руками вскрыл одну упаковку.
Когда они слились в едином порыве, ее руки вцепились в матрас, а тело выгнулось дугой.
— Ты в порядке? — прошептал Гейб.
— О, да. — Ее руки поднялись и обхватили его за шею. — Но…
—
Мэллори застонала, закусила зубами нижнюю губку.
— Я хочу… мне нужно…
— Что, милая?
— Я хочу тебя. Глубже.
Гейб на мгновение замер, а затем рассыпался на тысячу толчков, вдавливая ее в матрас сильнее и сильнее.
Она в забытье выкрикнула его имя, и он протяжным стоном вторил ей. В какой-то момент мир перестал существовать, границы пространства раздвинулись до необъятных широт.
Наконец он упал на простыни, заставляя себя не думать ни о чем, лишь наслаждаться минутой умиротворения, вдыхая запах ее духов.
Гейб с неохотой разлепил веки, заглянул ей в прелестное раскрасневшееся лицо.
— Габриэль? — пробормотала она осипшим голосом. — Ты пришел в себя?
Он пальцем заправил локон карамельного цвета ей за ухо. Казалось, рука была единственной частью тела, способной функционировать.
— Конечно.
Мэллори сделала над собой усилие, чтобы открыть глаза.
— Можешь двигаться?
— Угу.
— Тогда сними с меня эти проклятые туфли. Не могу поверить, что я занималась любовью в них.
Гейб приподнялся на локте и окинул взглядом изящную фигурку с головы до ног, от раскинувшихся по подушке рыжеватых кудрей до маленьких ступней в черно-розовых босоножках на высоких каблуках.
Плавные изгибы и выпуклости ее тела были божественны, и чем дольше он смотрел на нее, тем быстрее таяла его усталость. Он словно заряжался от ее вида энергией, силы быстро восстановились.
— Если ты настаиваешь, — пробормотал Гейб и подвинулся к краю кровати, осторожно расстегнул ремешок на одной туфле, затем на другой. — Я считаю, мы должны увековечить этих малышек в бронзе. — Он снял туфли, поставил их на пол, затем обхватил пальцами тонкую щиколотку, приподнял ногу и поцеловал нежное, круглое колено. Взгляд его стал темным и таинственным.
Глава седьмая
Мэллори просыпалась медленно.
Вытянувшись на простынях, она издала вздох удовлетворения: приятно чувствовать шелковистую тяжесть одеяла. В какой-то момент ей показалось, что она в своем старом фамильном доме, где прошло детство.
Мэллори снова потянулась, и сладостная дрожь внизу живота и ногах заставила ее вспомнить события минувшей ночи. Значит, она проснулась в доме Габриэля, в его комнате, в его постели.
Она резко открыла глаза и уставилась в потолок.
Утро. Она одна, и нет сожалений о том, что произошло. Мэллори никогда не знала, что соединение с мужчиной может быть столь нежным и страстным. Теперь она смотрела на мир другими глазами.
В свои двадцать восемь лет Мэллори не подозревала, что способна чувствовать неземное наслаждение, которые испытала ночью. Предыдущий опыт интимной жизни состоял сплошь из смущения и неловкости. И никогда у нее не было настоящего романа.