Волшебный квартет

Саймак Клиффорд Дональд

— Еще жив,— сказала она.— Мне кажется, с ним ничего не случилось. У него просто иссякли силы. Всю свою энергию он потратил на то, чтобы вызвать молнии.

— Я принесу одеяла,— сказала Иоланда.— Надо его согреть.

Она побежала к пещере, а Харкорт снова взглянул вниз. Там устало поднимался по склону аббат с попугаем на плече. Одной рукой он поддерживал Шишковатого, который, хромая, шел рядом. На груди у него расплывалось ярко-красное кровавое пятно. Харкорт поспешил навстречу, но Шишковатый отмахнулся.

—

Этот надоедливый и навязчивый церковник,— сказал он,— делает вид, что мне нужна его помощь. Я не возражаю только потому, что ему это доставляет удовольствие.

Они подошли к коробейнику и Нэн, и аббат помог Шишковатому усесться на землю.

— Он порядком изодран,— сказал аббат.— Но мы его перевяжем, и кровь остановится. Мне кажется, с ним все будет в порядке.

— Я очень на это надеюсь,— отозвался Шишковатый.— Впереди еще хватит работы,— и он показал рукой вниз по склону холма,— Нечисть опять собирается напасть,— Он посмотрел на коробейника,— Что это с ним? Упал в обморок от волнения?

— Это он призвал молнии,— ответила Нэн.

— Так вот оно что,— протянул Шишковатый,— А я-то думал, в чем дело. Никогда еще не видал такой неожиданной грозы. Только что было ясно — и вдруг молнии.

Харкорт снял рубашку и принялся раздирать ее на узкие полоски для перевязки.

— У тебя еще осталась та мазь? — спросил он Шишковатого,— От нее раны лучше заживают.

— По-моему, немного должно быть. Только не забудь, ее нужно втирать посильнее, иначе не подействует.

— Не беспокойся, вотру как следует. Особенно в открытые раны.

— И лучше поспеши,— сказал Шишковатый.— Они вот-вот опять на нас пойдут, я должен к тому времени быть уже перевязан, чтобы взяться за секиру.

Харкорт отошел на несколько шагов, чтобы лучше видеть, что происходит у подножия холма. Действительно, Нечисть как будто снова строилась в цепь, но он решил, что ей понадобится еще некоторое время, чтобы двинуться вперед.

Иоланда принесла из пещеры несколько одеял, и тут же подошел аббат с мазью. Харкорт опустился на колени рядом с Шишковатым. Куском своей рубашки он отер кровь с его груди. Зрелище было страшное — раны оказались более многочисленными и глубокими, чем он подумал сначала. Шишковатого не просто кусали или царапали, его грызли. Харкорт продолжал обтирать раны, Шишковатый терпел, не поморщившись, но потом нетерпеливо сказал:

— Давай скорее. Незачем вытирать начисто, просто замотай бинтами и затяни потуже. А с мазью возиться некогда.

Харкорт взглянул на стоящего над ним аббата и кивнул:

— По-моему, так и надо сделать. Втирать мазь нельзя, пока не перестанет течь кровь. Перевязка ее остановит. А мазь можно будет втереть потом.

— Никакого «потом» уже не будет,— задумчиво произнес аббат.

— А если так, то вообще незачем со мной возиться,— сказал Шишковатый.— Только перевяжите

потуже. Ничего, отобьемся. Отбились же мы только что.

— Мы отбились благодаря коробейнику,— сказал аббат.— А он выбыл из строя. В следующий раз он нам уже не сможет помочь.

— Перестань каркать, Гай,— оборвал его Харкорт.— Лучше помоги мне перевязать Шишковатого. Он прав, отобьемся.

— Мы отступим к пещере,— сказал Шишковатый.— Вход в нее не шире шести футов, его легко будет защищать. И с нами будут горгульи.

— Последний оплот,— заметил аббат.

— На этот раз мы их остановим,— продолжал Шишковатый.— Им это дорого обойдется. Они отступят.

— А если они бросятся снова?

— Тогда мы снова их встретим. Перебьем всех до последнего. И в конце концов победим.

— Безусловно,— согласился Харкорт и подумал: «Безусловно, победим. В конечном счете победим, если только хоть кто-то из нас останется в живых».

Склонившись с двух сторон над Шишковатым, они туго обмотали бинтами его грудь. Когда перевязка окончилась, Шишковатый с трудом поднялся на ноги.

— Так куда лучше,— заявил он.— Считайте, что вы меня починили.

«Всего трое,— подумал Харкорт.— Меч, секира и булава, и еще Иоланда с мечом Децима, если понадобится. Наверное, понадобится. Еще горгульи помогут. Коробейник и Нэн не в счет, от них помощи ждать нечего. Не может же коробейник два раза подряд преподнести такой чудесный сюрприз».

Шишковатый потопал ногами, поднял с земли свою секиру и помахал ею в воздухе, потом похлопал левой рукой по перевязкам.

— Как новенький,— заявил он. Однако по его виду сказать это было трудно. Сквозь бинты местами уже просочилась кровь, а при каждом взмахе секиры он кривился от боли.

Харкорт спустился по склону до того места, где кончались деревья, и посмотрел вниз. Там, у подножия, Нечисть снова выстроилась в цепь, которая казалась ничуть не реже, чем вначале. В воздухе вновь кружили драконы и гарпии. Ближе, у самой опушки, валялись груды тел, сожженных молнией,— от них поднимались струйки едкого дыма. Горгульи, до сих пор стоявшие на посту немного ниже по склону, повернулись и начали неуклюже подниматься к пещере. Цепь Нечисти пришла в движение и стала медленно приближаться.

— Как, по-твоему, Шишковатый? — спросил аббат, подошедший сзади.

— Плохо его дело,— ответил Харкорт.— Из двух ран шли пузырьки, а на краях была пена. Они очень глубокие. Наверное, легкие задеты.

— Ты ничего об этом не сказал.

— Незачем. Шишковатый знает это не хуже меня. Мы ничего не можем сделать. Будь мы даже в таком месте, где можно найти хирурга, он мало чем мог бы помочь.

— И что дальше?

— Пусть сражается вместе с нами. Он этого хочет. Иначе будет чувствовать себя опозоренным. Он не потерпит, если мы начнем с ним нянчиться.