Волшебный мир

Кобичер Дайана

отъезд из дому, и одновременно чувство вины — так, словно сама была виновницей сложившей­ся ситуации. Но не было никаких сомнений в том, что мать счастлива. Она убедила себя, что Линда делает это ради собственного удоволь­ствия, и, назвав большим везением то, что ей предстоит работать с кем-то, кого она знает, даже не поинтересовалась, что представляет собой сама работа.

После завтрака миссис Уайт сказала:

— Ты должна рассказать мне, как распоря­дилась нашими деньгами в банке. Дороти намерена заниматься счетами, поскольку будет жить здесь

без платы, но мне придется вносить деньги на домашние расходы, и это оставит меня без цента в кармане.

— Я переоформила счет на твое имя, поло­жив на него все, что заработала, кроме после­дних двух недель. Не знаю, какие расходы мне предстоят в Квебеке, а до конца месяца я ни­чего не получу.

— Тебе будут хорошо платить? Ты сможешь помочь мне, если я окажусь в стесненных об­стоятельствах, дорогая?

— Особенно на это не рассчитывай, мама. Я буду получать не так много, и мне придется платить за еду и жилье.

Мать надулась.

— О, ну что ж, мне придется потуже затя­нуть пояс. Твой отец перевернулся бы в гробу, Линда...

Линда, боровшаяся со слезами, не смогла ей ответить.

Они успели выпить кофе, и Линда уже до­мывала посуду, когда приехал Люк Морнэ.

Она представила его и заметила, что адво­кат произвел на двух дам неизгладимое впечат­ление. Он выглядел... она не могла подобрать иного слова... респектабельно. И говорил имен­но то, что требовалось. Но он не терял времени попусту, сразу сообщив, что им пора идти, и мило распрощался с явно восхищенными мис­сис Олард и матерью.

Настала очередь Линды говорить прощаль­ные слова и получать последние напутствия.

– Надеюсь, ты пришлешь нам открыточку, если будет время, и ты не забудешь твою ста­рую бедную мать, — сказала миссис Уайт еще более слабым и ломким голосом, чем обычно. В результате чего Линда вышла за дверь с отчетливым ощущением того, что она небла­годарная дочь, бросающая мать на произвол судьбы.

Линда шла рядом с Морнэ, неся корзину со Смоуки, а он взял ее чемодан и сумку. Адвокат не смотрел на нее, и, только оказавшись ря­дом с ним в машине, она пробормотала:

– Я чувствую себя последней сволочью... По-прежнему не глядя на нее, Люк сказал:

– Ваша мать очаровательная женщина, Лин­да, но вы не должны верить всему, что она го­ворит. Она просто бросила замечание, которое, как она считала, подходит к случаю. Ей будет очень хорошо с ее кузиной — я в это верю, поверьте и вы, — гораздо лучше, чем было с вами. Вы сами скоро в этом убедитесь. Вы мо­жете нежно любить друг друга, но вы совер­шенно разные люди.

Линда фыркнула. Она не собиралась плакать, хотя ей и очень хотелось.

Большая надежная рука на мгновение кос­нулась ее пальцев.

– Вы должны мне верить: ваша мама будет счастлива, и вы - тоже.

5

Линда сидела рядом с адвокатом Морнэ, глядя на поросшие лесом холмы, мелькающие за окном. Он говорил ей, что все будет в поряд­ке и что она должна ему верить, но ее одолева­ли сомнения. Она может не понравиться Шар­лотте Броуди, она может не справиться

со сво­ей работой. Ей придется весьма существенно заняться своим французским... И сможет ли она прожить на свою зарплату?

А за всем этим маячила тоскливая мысль: так или иначе, но она может добиться успехов в работе, обрести некоторый опыт и скопить не­много денег, потом вернуться в Штаты... А даль­ше что? Мать будет рада ей до тех пор, пока Линда не станет помехой в ее жизни. Возмож­но, ей уже никогда не придется вернуться в дом в Тринити...

— Перестаньте тревожиться, — сказал адво­кат.
– Живите одним днем, а когда увидите, что стали на ноги, начнете строить планы. И обе­щаю: если вам не понравится в Квебеке, я поза­бочусь о том, чтобы вы вернулись в Штаты.

– Вы очень добры, - улыбнулась Линда. — Конечно, глупо с моей стороны так волноваться. И мне действительно не терпится начать рабо­тать с вашей Шарлоттой Броуди.

Морнэ снова заговорил, ласково и серьез­но, почти не требуя ответов с ее стороны, но эта беседа почему-то успокоила Линду. К тому времени, когда они миновали Льюистон и по­вернули на шоссе, ведущее к Мэдисону, Лин­да окончательно воспрянула духом.

При скорости, на которой ехал адвокат, они довольно быстро оказались на дороге, ведущей к границе. Но по пути остановились в Джэкме-не, чтобы перекусить.

– Мы можем еще что-нибудь перехватить по пути, - заметил Люк Морнэ. — И конечно же нас встретят, когда мы приедем домой.

– Разве мы едем не к Шарлотте Броуди?

– Нет-нет, я бы не рискнул тревожить ее ночной сон. Я живу в нескольких милях от го­рода. Вы переночуете у меня, а утром отправи­тесь к Шарлотте. — Он взглянул на часы и при­бавил скорости.
– Мы уже подъезжаем к грани­це. Вы не устали?

— Что вы. У вас чудесная машина. Поездка была замечательной.

Границу они пересекли без задержек. Дорога все круче забирала в горы. Миновав перевал, они остановились у кафе в небольшой деревуш­ке с французским названием.

— Думаю, я закажу кофе с бренди и чего-нибудь поесть, пока вы осмотритесь.

Изящно изложено, подумала Линда, отпра­вившись на поиски дамской комнаты.

Они съели бутерброды, выпили кофе с брен­ди и вернулись в машину. Голова у Линды при­ятно кружилась от бренди, и, положив руки на спящего у нее на коленях теплого, мягкого Смоуки, она заснула тоже.

Первое, что она увидела проснувшись, были яркие огни Квебека где-то внизу. Линда не сразу поняла, что они едут по мосту через реку Святого Лаврентия. Но когда мост кон­чился, огни тут же исчезли, поскольку Люк свернул налево. Короткое время они ехали в полной темноте, прорезаемой только светом фар. Мимо промелькнули какие-то деревья, и вскоре машина выехала на очаровательную узкую деревенскую улочку, тесно застроен­ную живописными старыми домиками. Линда заметила церковь — конечно же закрытую в такой час, — и высокую чугунную ограду с кирпичным въездом, куда Люк и свернул. Проехав по короткой прямой дорожке, он остановился перед домом.