Волшебный шкаф
Шрифт:
— Да, сама взгляни на себя, — сказала Сови и подвела ее к зеркалу.
Лавли так и ахнула. Перед ней будто стояла не она, а какая-та… самая настоящая богиня! Эти волосы, такие красивые и мягкие локоны, почти золотые, как у Джека. Это платье! У нее никогда не было таких красивых платьев. Оно было белое, но украшено внизу ярко-красными перьями, которые уже стали символом этого пантеона. А глаза, какие ей сделали красивые глаза — длиннющие ресницы, да так подчеркнуты. И цвет губ. Лавелина просто влюбилась в свое отражение.
— Мама дорогая! — воскликнула она. — Какая я красавица. Джек! Джек! — позвала она его. — Ты почему мне не сказал, что я стала такой красавицей! — и взглянула на него. Такого же восторга, как у Лавли, на его лице не было, он смотрел
— Конечно, ты выглядишь красиво, — сказал он. — Но ты ведь и раньше была красивей всех на свете. — Лавли засмущалась от таких слов, перевела взгляд вниз, и улыбнулась. — Да, особенно, когда улыбаешься, как теперь, — добавил он.
Этот вечер (или как там у них на небесах называются приемы гостей и пищи) был бесподобен. Лавли постоянно делали комплименты, говорили, что она прекрасно выглядела. И сама она, наконец, в это поверила. Кроме того, Сови смогла найти подход ко всем и разговаривала со всеми, как с давно полюбившимися друзьями. Она смеялась вместе с Васькой, говорила на какие-то умные темы на счет войны и стратегии с Дикаркой, болтала с Лавли о разных житейских пустяках. Фрибок все время вытворял что-то неожиданное и радовал всех. Только вот Джеку было некомфортно в этой компании, он несколько раз пытался всех увести оттуда, но у него ничего не получалось. Никто и слушать не хотел о том, чтобы уйти. Потом были танцы. Все приглашали друг друга, веселились, смеялись. Лавли даже как-то пару раз смогла упросить Джека станцевать с ней. И только тогда на его лице появлялась прежняя улыбка, выражающая любовь ко всему миру и счастье. И, сама не помня как, Лавли вдруг обнаружила, что именно эта улыбка принадлежала только ей одной, если другим он раньше и улыбался, то было это как-то по-другому. А рядом с ней улыбка у него была какая-та особенная, и взгляд какой-то особенный.
Прошел вечер. Все легли спать прямо в зале, потому что диваны были мягкими, а музыка расслабляющей…
На следующий день все было то же самое. Опять веселье, застолье, разговоры, танцы и игры. И так еще несколько дней.
Однажды Фрибок подвел ее к зеркалу и сказал что-то вроде такого:
— Посмотри на себя. Ты прелестна и красивей всех на свете. Ты самая красивая девушка в мире. Мужчины будут покоряться тебе, тебе будут принадлежать их сердца. Ты просто обязана стать богиней. Подумай, навечно сохранить себя такой красивой и давать красоту другим женщинам. Ты будешь богиней любви и красоты, ночи и лунного света. Богиня Луна. Прекрасно звучит. Ты создана для этого.
Но Лавли не знала, что ответить. Еще много раз Фрибок говорил о том, чтобы сделать ее богиней. Также он подскакивал к Дикарке и говорил, что с ее невероятными способностями она должна стать богиней войны, что их пантеон и их государство скоро развалится, весь мир захватил другой пантеон, и что им не справиться без сильнейшей богини войны. Ваське он говорил, что такого особенного юношу он в жизни не видел, что из него выйдет величайший полководец и царь, который поведет за собой народ. Что история еще многие века и тысячелетия будет помнить его имя. Сотни раз он пытался подойти к Джеку, но тот взглядом чуть ли не прожигал в нем дыру. Этого Лавли не могла понять. Почему он не хочет быть богом? Ведь он рожден богами, он покоритель света, добра и чего-то возвышенного, так почему он не хочет быть в числе этого пантеона.
В другой раз Лавли пришла поговорить с ним об этом. Джека это взбесило, но он попытался объяснить ей свою позицию.
— Ты понимаешь, что значит стать богом? Ты понимаешь, кто вообще такие боги? Боги — это высшие существа для людей, которым те поклоняются, которых считают самым святым и боятся, и любят их. Боги для людей — это распорядители судеб. Боги наказывают за непослушание, а если происходит что-то хорошее — то это божья похвала. Боги управляют судьбами людей, сами решают, что для людей хорошо, что нет, что важно, что не важно, даже на ком женится человек, или сколько у него будет детей, тоже решают боги. Но разве это правильно? Ведь эти боги —
На это Лавли ответила, что ведь, когда Джек жил на этом острове, он был тоже подобен богу. Он жил вечно, прилетал в другие миры, решал там судьбы других людей.
Но он сказал:
— Я был рожден богами, я жил в таком мире, где все решают боги. Я не виноват в этом. Но, в отличие от них, я не хочу решать чьи-то судьбы, я могу дать выбор, протянуть руку помощи, но решать что-то за людей — этого я никогда не сделаю. И, уж, тем более я не стану объявлять себя каким-то высшим созданием, чем-то святым, я ведь не выше этих людей, я такой же, как они. И ты такая же. И они такие же.
После этого они долго не разговаривали. Но нужно было опять поговорить. Лавли все же не понимала, почему он так не любит этих людей.
— Тебе еще не надоело лезть ко мне? — сказал Джек. — Ты хочешь знать, почему я так их не люблю?! Хорошо, тогда я скажу тебе. Они ненавидели меня с самого рождения, только потому, что я был ребенком. Мол, боги — идеальные существа. А дети — это всего лишь пародия на взрослых людей, это, как бы еще недоразвитые существа. А я родился ребенком, а не взрослым, как они. И был им не нужен. И, когда я потерял всех, кого любил, я пришел к ним, но они не приняли меня. Тогда мне пришлось вырасти. Я до сих пор мог бы быть ребенком, не знающим забот. А ведь на острове почти никто никогда не вырастает. А я вырос. И тогда они пришли ко мне. Тогда я им стал нужен. Но они уже не были нужны мне. А еще твоя любимая Сови. Сови хорошая, добрая, честная, милая. Так ты о ней говоришь? Знаешь, я подумал о ней то же самое, когда встретил, и когда еще не знал, что она богиня. А она решила меня заманить к себе в пантеон, сделать меня своим мужем, чтобы я тоже стал богом, потому что не может же обычный человек быть мужем богини.
Тогда Лавли пошла за объяснениями к Сови. А та расплакалась. Она начала говорить, как полюбила Джека несколько столетий назад, как боялась сказать ему, что она богиня, потом, как он бросил ее перед свадьбой, узнав это. И Лавли уже сама начала в душе ненавидеть этого парня, и все больше любить и привязываться к Сови.
Через некоторое время Лавли в конечном счете рассорилась с Джеком. И он ушел из дворца пантеона. Но она даже этому была рада. После этого Лавли уже ничего не мешало становиться настоящей богиней. С каждым днем она все больше изменялась, становилась больше себялюбивой, привязывалась к этому пантеону. Ей даже Фрибок достал лунное ожерелье — символ луны и ночи, и голубую диадему — символ любви, с помощью которых она теперь запросто могла управлять морской стихией и покорять любые сердца. Но богиней она еще не стала. Нужно было пройти какие-то испытания и церемонии, которые все откладывали на потом.
Кроме того, в этом мире все-таки оставался человек, который связывал ее с земным миром — это был Васька. Раньше он все время возился со своим братом Ванькой и командой подростков на острове, но здесь никого из них не было. Зато здесь была Лавелина. И он сильно с ней сдружился. И только тогда Лавли поняла, что слова Фрибока о том, что этот юноша — необыкновенный, были правдой. Раньше этого она никак не могла заметить, раньше он был одним целым со своим братом-близнецом, и она никак не могла их различить. Но теперь Лавли увидела в нем личность. Это был смелый парень, готовый на многое, но очень рассудительный при этом, в голове его возникали тысячи идей, при этом он остается таким же веселым, беззаботным и смешным. И, кроме этого, он был довольно уступчивым. Теперь Лавли понимала, что, если есть два брата-близнеца, то одному из них так и так придется уступать. Васька с Ванькой могли сделать вместе то, на что сам Васька один бы не согласился, или, наоборот, сам Васька делал то теперь, что с Ванькой в жизни бы не затеял, потому что не понял бы этого. И вот этот Васька был последней ниточкой, соединяющей ее с земной жизнью. Но как-то раз он решил высказать свои сомнения.