Волшебный вальс
Шрифт:
Только Стефани уснула, как вдруг услышала щелчок дверного замка с левой стороны. Невольно натянула до самого подбородка одеяло.
Кто-то пытался открыть дверь, разделявшую их с Андре комнаты! Неужели плут хотел к ней проникнуть? Стефани приподнялась на постели. Прислушалась.
Тишину в спальне нарушало только ее прерывистое дыхание. Девушка снова легла. Встать и проверить замок не решилась. Если дверь окажется незапертой, она может очутиться лицом к лицу к Андре. И как он себя поведет, одному Богу известно.
В одном Стефани не сомневалась: Андре Годдар затеял с ней игру и надеялся
Глава 14
Утром Стефани и Эбби расположилась в старомодной открытой четырехместной коляске с чернокожим возницей и отправились в город. По обеим сторонам узкой проселочной дороги тянулись вязы и платаны. В мягком свете неяркого осеннего солнца их пожелтевшие кроны отливали золотом. Зрелище было завораживающим. Свежий ветер доносил запах прелой листвы и пожухлой травы.
— Там, случайно, не Данлейт? — воскликнула Стефани. — Тогда мы, должно быть, на Амачитто-стрит.
Впереди, окруженный дубами, возвышался особняк с колоннами в греческом стиле.
— Да, это Данлейт. Так назвал дом Альфред Дэвис, живший здесь до войны. Откуда ты знаешь? — удивилась Эбби.
Вспомнив, что по легенде приехала из Джексона, девушка прикусила язык, но тут же нашлась. Как всегда.
— Этот дом мне показал кучер, когда я ехала к вам с пристани, — не моргнув глазом солгала она.
— Понятно, — кивнула Эбби, хотя это казалось ей странным. — Только улица называется Вудвилл-роуд, а не Амачитто. Кучер перепутал.
— Естественно, что название улицы изменилось. Ведь прошло сто лет. Стефани залюбовалась чудесным садом, мимо которого они проезжали. Еще цвели магнолии и мирты. Садовник, ловко орудуя ножницами, стриг живую изгородь.
— Говорят, в Данлейте водятся привидения, — сообщила Эбби.
— Правда?
Здесь обитает дух мисс Перси, гувернантки детей прежних хозяев, — пояснила Эбби, и лицо ее помрачнело. — Согласно легенде, мисс Перси бросил во Франции любовник, она приехала сюда и нанялась гувернанткой в Данлейт, но зачахла из-за несчастной любви. Рассказывают, будто на закате слышны звуки ее арфы.
— Как интересно! — воскликнула Стефани. Она знала эту легенду, но в устах Эбби она приобрела иное звучание. Девушка невольно содрогнулась, но тут же в голову ей пришла шальная мысль. По прошествии какого-то времени призрак мисс Перси, возможно, встретит дух Эбби и даст несчастной парочку деловых советов, как наилучшим образом справляться с обязанностями привидения.
— Данлейт имеет богатую историю, — продолжала Эбби. — Во время войны янки хотели реквизировать лошадей Дэвиса, но он успел спрятать чистокровок в подвал под столовой и нагрузил непрошеных гостей ящиками своего лучшего бурбона. Так Дэвис спас своих жеребцов, а янки ушли ни с чем.
Стефани рассмеялась.
— А кто живет в доме сейчас?
— Болдуины. Мистер Болдуин умер несколько лет назад, но его семья процветает, особенно дочь Кейт. Это Болдуины оказали спонсорскую поддержку мисс Консуэло дель Валь.
— Вот как?
— Два года назад в городе начался настоящий переполох. — Губы Эбби тронула хитрая улыбка. — Джорджу Монтегю, британскому аристократу, понравилась Консуэло. А сейчас она леди Мандевиль,
— Очень любопытно.
Эбби кивнула.
— Нас, южан, обычно считают провинциалами, но мы имеем свою историю.
— Ты абсолютно права.
Коляска в это время катила по ухабистой дороге. Чтобы разминуться со встречной подводой, доверху груженной тюками с хлопком, вознице пришлось почти вплотную прижаться к обочине. Мимо проплывали дома в греческом и викторианском стиле. Многие из них были Стефани незнакомы. Прячась в тени развесистых дубов, особняки сияли свежей побелкой и сверкали на солнце оконными переплетами. С карнизов крыш свешивались корзинки и кашпо с яркими цветами.
— Городок, похоже, хорошо живет, — заметила Стефани.
— Раны войны еще полностью не зарубцевались, но Натчез потихоньку восстает из пепла, — заметила Эбби. — Слава Богу, что речная торговля процветает. С восстановлением хлопковых плантаций старая гвардия сумела возродить экономику на основе сельского хозяйства и коммерции. Землевладельцы отказались от труда рабов и нанимают издольщиков.
Стефани кивнула, пораженная знаниями девушки. Они въехали в город и теперь двигались по Коммерс-стрит. Когда миновали епископальную церковь, Стефани узнала местность, хотя квадратного здания со сводчатыми галереями и огромным жестяным куполом в ее настоящей жизни не существовало. Зато с другой стороны улицы высился знакомый Глен Оберн, шедевр архитектуры викторианского стиля, — сверкающее красками величественное строение, с классической колоннадой, украшавшей фасад, причудливыми карнизами и консолями, высокими мансардными окнами и балконами.
Теперь их путь пролегал по широкой торговой магистрали. С обеих сторон тянулись деревья и старомодные витрины, затененные тентами. Приподняв шляпу, с ними поздоровался чернокожий мужчина на муле, двигавшийся навстречу. Мимо промчался в кабриолете господин, махнув в знак приветствия хлыстом. Стефани отметила, что на улице совсем не видно женщин — одни мужчины. На крыльце скобяной лавки Шварца два старика играли в шашки, в переулке мальчишки бросали кости, перед зданием «Натчез сан» толпились молодые люди в котелках и рубашках с жилетами, но без пиджаков, оживленно обсуждая политические новости. Но вот появились знакомые достопримечательности — купол здания суда округа Адаме с западной стороны улицы и высокая колокольня кафедрального собора Девы Марии — с восточной. Сто лет назад город выглядел совершенно иначе, и все же это был Натчез, со своим смешением старого и нового стилей.
Когда они свернули на Хай-стрит, Эбби небрежно заметила, что до дома миссис Ходж осталось всего несколько кварталов.
— Между прочим, — сказала она, слегка покраснев, — Андре мне сегодня напомнил, чтобы мы не жалели денег тебе на наряды.
— Я не могу этого допустить, — нахмурилась Стефани. — Ведь вы с Андре собираетесь выплатить мне жалованье…
— Само собой. К тому же ты теперь член семьи…
— Нет!
— Почему нет? — взволнованно спросила Эбби.
— Прости, я не хотела тебя обидеть. Но тебе не кажется, что вы с Андре относитесь ко мне как-то странно?