Волшебство без прикрас

Fox Harold R.

Курсант неторопливо сел, достал из тумбочки пачку сигарет. Закурил. Встал, так же неторопливо подошел и, затянувшись, выпустил мне в лицо сизую струю дыма.

В этом мире превыше всего ценили, уважали и понимали только грубую силу. После демонстративного презрения и неповиновения от мордоворота, мне оставалось только два варианта: развернуться и с позором уйти или принять вызов.

Я выбрал второе и без особых расшаркиваний ударил здоровяка ногой в промежность. От неожиданности он крякнул, схватился за ушибленное место и простонал:

– Сука…

Тут

же мой кулак врезался в его челюсть. Мордоворот распластался на полу.

– Ты покойник, – прорычал он.

Действительно, если позволить ему подняться на ноги, мне с ним не справиться. Тогда, я решил ему добавить. Подлетел и, что было сил, ударил ногой по лицу. Брызнула кровь, выскочили несколько зубов, а сам здоровяк обмяк и распластался на полу без движения.

Все это время, остальные молча смотрели за происходящим.

– Вы двое, оттащите этот кусок говна в медчасть! – рявкнул я, на ближайших к себе курсантов. Те переглянулись, подскочили к мордовороту, кое-как приподняли его под руки и поволокли к выходу из барака.

– Ну?! – продолжал я, окинув взглядом оставшихся, – Я, что-то непонятное сказал или есть еще желающие оспорить мой авторитет?! Стройся!

Курсанты тут же построились в проходе, вытянувшись по струнке.

Глава 91

До следующего тестового боя, было немногим меньше месяца. Я очень хотел показать сержанту и полковнику, что они не зря сделали меня командиром первого взвода. Для этого, мой взвод должен стать самым лучшим в учебке.

Мы тренировались от рассвета до заката. Я требовал от курсантов полной отдачи нашей общей цели, будь то марш-бросок, стрельба, форсирование реки или штурм укрепления.

Я поднимал их среди ночи и гнал за десять километров, в полном боевом облачении, на дальнее стрельбище, оттачивать меткость.

В общем, через две недели мой отряд ненавидел меня так сильно, что когда я ложился спать, нашел у себя под кроватью мину. Хорошо, что эти идиоты, подключая детонатор, перепутали провода и мина не сработала.

– Тупорылые ни на что неспособные олухи! Всем встать! – рявкнул я, войдя в барак. Курсанты вскочили с кроватей и построились в проходе. Размахивая миной у них перед носами, я продолжил: – Вы даже мину не смогли нормально заложить! А если бы не перепутали провода запала, то заряда хватило бы чтобы подорвать не только меня, но и весь наш барак, да и соседние тоже! На плац, бегом марш!

Впаяв своим дурачкам по пять сотен отжиманий, я послал их в трусах и майках на кросс.

– И если я увижу, что кто-то из вас, придурков, сбавляет темп, буду стрелять! – прокричал я им вдогонку.

– Воспитываешь? – улыбаясь, спросила подошедшая ко мне Хэлкерт.

– Ага.

– Они, правда, мину тебе подложили.

– Подложили.

– Рапорт будешь писать?

Если я доложу об этом начальству, всех виновных ждет порка и, если повезет, штрафбат. В худшем

случае их повесят. Это мне было не выгодно.

Я улыбнулся и, молча, покрутил головой, а сам думал лишь о том, что делать с Борлисом, тем самым мордоворотом, которого я две недели назад отправил в медчасть. Завтра его выписывали.

* * *

Из всего множества вариантов, которые я перебрал в голове, самым бескровным, для меня и Борлиса, было договориться. Но мордоворот вряд ли станет меня слушать, после того, как я исподтишка врезал ему по бубенцам. Тогда я решил прибегнуть к излюбленному во многих мирах средству, которое улучшало коммуникабельность, даже между неприятелями – спирт.

В этом мире его гнали из синих корнеплодов очень похожих на моркву, только крупнее.

День прошел как обычно: тренировки, прием пищи и отбой. Мордоворот пришел на тренировку, как ни в чем не бывало, отдал честь, цокнул каблуками и доложил по уставу:

– Здравь желаю ваш бродь. Курсант Борлис готов продолжить обучение.

– Очень хорошо, – кивнул я, – встаньте в строй.

Мне на мгновение показалось, что здоровяк не держит на меня зла, но когда наши глаза встретились, и я увидел в них звериную ненависть, понял: если посчастливится, после отбоя меня ждет очень суровый разговор. А, если, нет… Даже думать не хотелось об этом.

* * *

Я сидел на кровати у себя в комнате и ждал мордоворота. Для серьезного разговора было все готово: на столе стояла бутылка с самогоном, вареные клубни, тарелка со свежими овощами, банка солений и шмат сала. Правда, местное сало только отдаленно можно было так назвать, но кольцо-полиглот переводило его название как сало.

По учебке разнесся заунывный вой горна, сигнализирующий всем о наступлении отбоя. Почти сразу же из коридора донесся топот, нескольких ног.

«Ну, понеслась», – подумал я. На всякий случай достал из тумбочки заточку, которую не так давно сделал из напильника, и положил ее под подушку, а сам принял как можно более непринужденную позу.

Дверь в мою комнату бесцеремонно открылась. Внутрь ввалились несколько курсантов во главе с Борлисом. Увидев накрытый стол и меня, вальяжно раскинувшегося на кровати, они на мгновение «зависли».

– Посмотри-ка на него, Бор, лежит! Пади нажрался уже! – воскликнул Кройчек, тощий паренек с бледным конопатым лицом и торчащими ушами. – Вставай скотина, хана тебе! – с этими словами, он шагнул вперед, протянув ко мне руку.

Я выхватил из-под подушки заточку, приставил ее к горлу курсанта и, как можно суровее прорычал:

– Еще шаг, паскуда, и у тебя в голове появится еще одна дырка!

Кройчек так и замер с открытым ртом. Какое-то мгновение похлопал глазами, после чего отступил к остальным, спрятавшись за широкой спиной мордоворота. Между тем, здоровяк стоял как вкопанный и не сводил с меня взгляд, словно хищник, который готовится к броску.