Волшебство с ведьминым настроением
Шрифт:
— Много вы знаете о старших сестрах, — проворчала я.
— Ну вот о тебе знаю. Три сестры, за которыми ты присматривала, потому что мать помогала отцу в лавке. Любой их проступок и виновата ты. Одеть, обуть, накормить, проследить, чтобы никуда не попали — всё на тебе. Притом что самой тоже было лет двенадцать, кажется, когда появилась младшая.
Плотно сжала губы и промолчала, много он знает. Мои родители очень хотели большую семью, но после меня мама долго не могла забеременеть и ей помогла только ведьма, которая как раз и увидела во мне дар. Мне было девять, когда она приехала в наш город. И вот с той поры она и лечила маму, а
На самом деле родители, спустя три года попыток отчаялись, и все скопленные деньги пустили на расширение лавки. И вот тогда неожиданно мама забеременела. Рук в лавке не хватало, так что ей приходилось тяжко, как и всем. Я тоже работала на посылках и сама неизвестно как начала нянчиться с сестрой, потому что после стольких разговоров и переживаний, мне тоже хотелось, чтобы нас стало больше. Мама никогда не просила сидеть с сестрой, я вызывалась сама, когда видела как ей тяжело, так и повелось. А когда следом за первой сестрой появилась вторая, я даже не подумала менять поведение и стала следить за обеими. А там, где две, там и три, так я считала спустя ещё год другой. И не объяснишь же этому магу-аристократу, что в простых семьях, все друг другу помогают, не из-за чьей-то прихоти, а потому что жизнь такая.
Видимо, мой хмурый профиль что-то сказал магу, и он примирительно продолжил:
— Возможно, всё выглядит не так, как мне кажется, хотя всё равно не отменяет того, что ты почти всегда ведёшь себя как старшая рассудительная сестра. Только вот почему это распространяется на старуху мне всё равно непонятно.
— Да уж как вам понять, с вашими аристократическими интригами и браками по расчёту, где детей отдают нянькам и забывают о них до совершеннолетия все, включая и братьев, и сестёр.
— Я рос в обычной семье и до шести лет не сталкивался ни с кем из аристократов, — напомнили мне.
— Вот именно вы и должны тогда это понимать, но, судя по всему, сейчас вы больше аристократ, чем человек и уже присмотрели себе жёнушку, чтобы прыгнуть на следующую ступень высшего общества.
— Интересные у тебя мысли, — его спокойный голос никак не вязался с бурей в моей душе. — Знаешь, а у меня есть старший брат. Ему было всегда на меня плевать, и в детстве это больно било. Я восхищался его силой и ловкостью, пытался в чём-то подражать, а он обычно называл меня мелюзгой и давал щелбаны. И сейчас я немного завидую твоим сестрам…
Такого откровения от мага не ожидала, и это явно было сказано, чтобы смягчить ситуацию, но почему-то не уняло мою злость.
— Ага, вы вроде бы из низов и должны понимать простых людей, а, может, и понимаете, но делаете вид, что выше всего этого. Потому что теперь-то вы аристократ. И заметьте, обычные люди и просто так помогли бы мне со старухой, потому что я бы им тоже отплатила добром. Можете и дальше рассказывать о вашей нелёгкой жизни и показывать, какой вы на самом деле человек. Но по сути вы маг, такой который людей и особенно ведьм считает за грязь. А на обычные просьбы о помощи отвечает: «что мне за это будет?». И пальцем пошевелит только в том случае, если выгода в десятки раз окупит его усилия!
Лицо главаря посерело, и без того бледное, оно теперь навевало ужас. Он молча ударил коня пятками и поскакал на главную улицу.
— Билл, Эстель лично отвести к Эдварду!
Он скакал в сторону лавки и я, ещё сильнее вцепившись в поводья,
К этому моменту я успела только сползти с лошади. Когда я, запыхавшись, вошла в гостиную, где разместила старуху, маг уже водил над ней руками. Лёгкое свечение над её телом вспыхнуло и замерцало, маг выругался и опустил руки. Встряхнулся и опять начал шептать заклинание. Он довольно долго сидел и водил руками, намного дольше, чем когда-то над Биллом. Свечение было ярче, а маг с каждой минутой бледнее. Неожиданно у моей старухи пошевелились пальцы, но маг не остановился, а продолжил колдовать. Последнее слово он произнёс так громко, что я от неожиданности вздрогнула. А он резко поднялся и, не дожидаясь, когда старуха придёт в себя, стремительно вышел за дверь. И у меня уши заложило оттого, как он её закрыл.
— Ох, как же голова болит, — прохрипели сзади. — Мариша, неси Огюста.
Глава 19
Ночь прошла бурно. Бокал я попыталась спрятать, за что стала не просто врагом, а вражиной. Госпожа Блакли лютовала, её штормило, знобило, болела голова, а потому всем, кто находился рядом, тоже нездоровилось. К моему большому сожалению рядом была только я. Пыталась влить в неё хоть каплю проверенного восстанавливающего зелья, но она слишком была настроена на Огюста. И разговора потому у нас не получилось. Точнее, получилось непонятно что.
Уставшая и не выспавшаяся, я, больная госпожа Блакли и Огюст, которого мы перетягивали.
— Да что ж вы делаете! Какой вам Огюст, вы и так еле стоите!
— Вот для этого и нужен Огюст, с ним я крепче на ногах держусь! Отдай, малявка!
— Не отдам! Вам, вообще, ещё надо объяснить, как это вы умудрились влезть в политический заговор против магов!
— Какой заговор? На кой мне политика, Мариша! Говорю, отдавай Огюста!
— Вы становитесь алкоголичкой! — меня окатило такой волной презрения, что ноги почти подкосились.
— Чтоб ты знала, мелюзга, истинная ведьма даже теоретически не может пристраститься к алкоголю. Дар её оберегает!
— Ага, вы это нашему целителю скажите! — ох, лучше бы я не упоминала про него, они, конечно, друзья и собутыльники. Но он частенько говорил госпоже Блакли, о вреде спиртного, сразу после того, как подливал. И именно после таких разговоров моя старуха начинала с ним ругаться, вот и сейчас глаза её полыхнули.
— Целитель, говоришь, — зашипела она. — Нашла кого слушать, старого маразматика, который пьёт в два раза больше меня и, заметь, дара у него нет! Так что делай выводы!
— Вывод один — всем пора прекращать! Но вам это нужнее, потому что маг может хоть сейчас прийти и заковать вас в кандалы за участие в заговоре! И это не монета возврата или вечный сон, понимаете? Это конец!
— Так, Мариша, какой заговор? И, погоди-ка, я не просто спала и мне снились отвратительные сны, а это был вечный сон? И, значит, магу я обязана этой головной болью и треньканьем в ухе? — потом она медленно отпустила Огюста, внимательно осмотрела мой потрепанный вид, в том числе испачканный плащ, который до сих пор не успела снять. — Почему ты так выглядишь? Почему синяки под глазами и где твои щеки? Таааак, Мариша, оставь Огюста и неси-ка гримуар!