Воля богов!
Шрифт:
– - Дело у меня к тебе, Фетида, - сухо сказал он.
– - Я вас слушаю, Зевс Кронович, - страстно, с придыханием произнесла Фетида, теребя пояс своего спортивного хитона.
– Как же здесь жарко! Я, кажется, вся пылаю!
Солнце выглянуло из-за тучи. В душе Зевса насмерть сражались две его божественные ипостаси: мужчина и политик. Политик победил, и солнце вновь скрылось.
Конечно, от Прометея можно ждать любой гадости, но врать он никогда не умел. Он сказал правду: сын превзойдёт отца. Зевс знал, к чему это ведёт, он ведь тоже когда-то
Он в последний раз взглянул на Фетиду. Она смотрела на него страстно и преданно.
– - Замуж тебе надо, Фетида. За Пелея.
Нимфа тихо пискнула от неожиданности.
– - За смертного? Это вы так шутите?
– осторожно спросила она.
– - Парень он хороший, - продолжал Зевс, глядя куда-то в сторону.
– Внук мой, царь. Спортсмен тоже. Счастливо с ним жить будешь.
– - Не хочу я ни за какого Пелея! Не заставите!
– взвизгнула Фетида и вдруг расплакалась.
– За что? В чём я провинилась?
Небо озарилось яркой вспышкой.
– - Ты с кем споришь, Фетида! За кого скажу, за того и пойдёшь! Не добром, так силой!
Нимфа резко развернулась, закрыла лицо ладошкой и, громко всхлипывая, побрела обратно в Элладу. Зевс печально смотрел ей вслед.
Домой он вернулся уже под вечер. Тихонько прикрыл за собой дверь, зашарил в темноте рукой по стенке. Вдруг что-то полыхнуло во мраке прихожей. Комета с шипением пронеслась мимо головы громовержца, он едва успел увернуться от планеты второй звёздной величины, поймал налету звезду, отшвырнул в сторону и затряс обожжённой ладонью. При этом другой рукой он, изловчившись, схватил за запястье свою жену Геру, которая уже собралась ещё чем-то в него запустить.
– - Явился, кобель! Явился, козёл старый!
– завопила Гера.
– А ну, быстро всё рассказывай!
– - Про что рассказывать?
– печально спросил громовержец.
– - Про что?! Про эту шлюху Фетиду, ох уж и доберусь я до неё!
– - Фетида не шлюха, - в голосе Зевса послышалась неподдельная боль.
– Она за Пелея замуж идёт.
Гера перестала вырываться и замерла от неожиданности.
– - Как за Пелея? За смертного? Почему это?
Молния ударила прямо перед дворцом, и оглушительный гром потряс Олимп.
– - Потому, что я так сказал! Потому, что такова воля Зевса!
Метеорологический гнев мужа не произвёл на Геру никакого впечатления.
– - Так ты, братец, гнался за ней до самого Кавказа только чтобы сообщить эту свою волю? Какой-то новый вид спорта в нашей олимпийской программе.
– - Оставь меня, Гера, я устал, - сказал Зевс и, отодвинув жену, вышел из прихожей.
Весь вечер непрерывно шёл дождь. Тоненькие струйки лились уныло и безостановочно. Где-то вдали порой погрохатывало, но не грозно, а жалобно и печально.
В Дельфах, под сводами храма Аполлона три бога прятались от непогоды.
– - Разошёлся сегодня старик, - проворчал Дионис, разливая очередную амфору.
– - Переживает Кроныч.
– Гонялся за ней всё утро, а потом велел выходить замуж за смертного, и теперь, вот, дождём горе заливает. Не понимаю, что там у него с Фетидой случилось, что она ему такого сделала?
– - Спрашивать надо, скорей, чего она ему не сделала, - похабно усмехнулся Дионис.
– - Хорош богохульствовать! Зевсу ещё никто не отказывал. Тут что-то другое. Хотелось бы узнать, что по этому поводу скажет дельфийский оракул.
– - Ближайшую неделю над всей Элладой проливные дожди, - неохотно отозвался Аполлон.
– - И это всё?
– настаивал Гермес.
– Бежал за ней как мальчишка, а потом переговорил о чём-то с Прометеем, и вот, Фетида прибегает домой вся в слезах, и по всей Элладе проливные дожди. Это нормально? Кроныч тысячу лет с Прометеем не разговаривал. После последней беседы он пришёл в такое бешенство, что наслал на мир Пандору с её дурацким ящиком. И чего же нам теперь ждать?
– - Хочешь понять замыслы Зевса?
– иронически усмехнулся Аполлон.
Дионис рассмеялся.
– - Да уж, непредсказуемый дед.
"Старый маразматик!" - неожиданно для себя подумал Гермес и, вздрогнув от такой мысли, осторожно посмотрел на Аполлона.
– - Ты не прав, - очень серьёзно сказал тот.
– Старый он только для солидности. Он ещё всех нас переживёт.
Дионис снова расхохотался.
– - Как это он нас переживёт? Мы ж бессмертные. Мы всегда жить будем.
– - Будем. Только мы будем жить в детских сказках, а ему будут строить храмы и жертвы приносить.
– - Ерунда! Он что, из всех богов один останется? Не может такого быть! Бог не может быть один. Не справится, да и тоскливо это.
– - Ты за него не беспокойся, - ответил Аполлон.
– - Представляю, что он в одиночку устроит, - задумчиво сказал Гермес.
– Я-то уж его хорошо узнал: столько времени служу секретарём по особым поручениям. Тот ещё начальник, скажу я вам. Уж на что я сам без комплексов и ограничений, а от него меня вечно в дрожь кидает.
Аполлон пожал плечами.
– - А кто сказал, что бог должен кому-то радость приносить? При Кроне, говорят, жизнь лучше была, и где теперь тот Крон? Глупости, что боги должны людей счастливить -- это Прометей по дури так считал, и теперь на цепи сидит. У бога совершенно другая задача.
– - Какая другая?
Аполлон на мгновение задумался и ответил:
– - Не быть дураком. Станешь обо всех заботиться и всех миловать, а другие и обрадуются, что ты такой добренький -- свергнут тебя, перевоюются все между собой, и не останется от твоего благоденственного рая камня на камне. А оставшиеся в живых будут тебя такими гекзаметрами материть, что и в Тартаре тебе покоя не будет. А поставишь себя так, что о тебе и подумать плохо никто не решится, то будет и спокойствие, и порядок, и чем хуже ты будешь с людьми поступать, тем лучше они жить будут -- и тебе хорошо, и людям.