Воля богов!
Шрифт:
– - Если так, то верните мне мою жену, выдайте этого подонка Париса, отдайте украденное золото и компенсируйте наши расходы. Поход нашего войска в Трою обошёлся нам недёшево, - ответил Менелай.
Приам вопросительно посмотрел на собравшихся в зале троянцев.
– - Я думаю, что требования Менелая справедливы, - сказал Антенор.
– - Дело ясное, - сказал Гектор.
– Вернуть в Спарту Елену и золото. Любовь никому не даёт права забывать о долге, чести и порядочности. Париса мы сами судить будем - он троянец, и выдавать мы его никому не должны. А расходы греков мы оплачивать не будем - никто их не заставлял слать сюда целую армию. Не надо нам угрожать. Прислали бы послов - мы бы и так договорились.
– -
– Воровство покрывать мы не будем. А Елена пусть здесь останется, раз у них с Парисом такая любовь. Сердцу не прикажешь. Менелаю заплатим сколько он скажет - не обеднеем. Согласись, Менелай, лучше иметь золото, чем жену, которая не любит. Деньги-то сами ни с кем не сбегут.
– - А я считаю, что золото возвращать не надо, - возразил Антимах.
– Парис, конечно, нехорошо поступил, когда забрал его у Менелая, но ведь и мы поступим не лучше, если заберём его у Париса. Ведь это теперь его собственность, а собственность отнимать ни у кого нельзя.
– - Да вы, я вижу, не понимаете, с кем говорите!
– заявил Одиссей.
– Мы не об одолжении просить сюда пришли, а требовать того, что нам принадлежит по закону. И если вас не убеждают наши слова, то войско, прибывшее из Эллады на тысяче кораблей, уж поверьте, сможет очень быстро вас убедить.
Троянцы возмущённо зашептались. Менелай тоже подумал, что Одиссей высказался слишком резко, и хотел было что-то сказать, чтобы сгладить впечатление от речи коллеги, но его перебил бодрый девичий голосок:
– - И мы потерпим наглость этих греков?!
– - Кто привёл сюда женщину?
– сердито спросил Приам.
Все посмотрели туда, откуда донёсся голос, и увидели солидного мужчину с длинной окладистой бородой. Тот прокашлялся в кулак и басом продолжил:
– - Наглость греческих послов переходит всякие границы. Они не только выдвигают непомерные, ни с чем не сравнимые требования, но ещё и смеют угрожать нам, троянцам, которые никогда ни перед кем не склоняли головы. Вспомните, как мы отказали самому Посейдону, когда тот решился требовать оплату за построенную им стену города, мы не побоялись чудовища, которое наслал на нас в наказание надменный бог, мы отказали самому Гераклу, который убил это чудовище и набрался наглости требовать вознаграждение. Неужели те, кто не боялся брата Зевса - властелина морей и сына Зевса - величайшего героя, испугаются угроз этих жалких смертных? Нет, никогда! Согласись мы сейчас на их требования - кто знает, чего они захотят в следующий раз, почувствовав нашу слабость! Сегодня они требуют одну женщину, а завтра потребуют себе всех троянских женщин. Сегодня они хотят золото Менелая, а завтра захотят наше золото. Но этого никогда не будет! Не видать им ни золота, ни Елены! Мы отрубим их безмозглые головы и отправим грекам как назидание и предупреждение о том, что будет с теми, кто говорит с троянцами на языке силы.
Патриотическое возбуждение охватило троянцев.
– - Правильно!
– закричал Деифоб.
– Убить их и точка! Фига с хреном им будет, а не Елена!
– - И золото не отдавать, - поддержал его Антимах.
– Своё добро беречь надо. Они не уберегли, а нам оно ещё пригодится.
– - Да вы совсем разум потеряли!
– воскликнул Антенор, с трудом пытаясь перекричать обезумевших троянцев.
– Как можно убивать послов! Мы же не дикари какие-нибудь. Приам! Гектор! Успокойте же их!
Но даже благоразумного Гектора охватил воинственный пыл.
– - Не запугают!
– кричал он.
– Пусть только попытаются победить Трою - будут иметь дело со мной!
К счастью, ни у троянцев, собравшихся на совет, ни у греческих послов не было при себе оружия, а то не обошлось бы без кровопролития. Шум утих только
– - Мы хотели договориться, но ваша наглость лишила нас этой возможности. Нам ничего не жаль для друзей, но те, кто пришёл угрожать нам, ничего не получат. Мы не хотим войны, но мы её и не боимся. Так и передайте пославшим вас. Теперь благодарите Антенора за то, что уходите отсюда живыми. Совет окончен.
– - Спасибо, Антенор, - сказал Одиссей.
– - С нас причитается, - грустным голосом добавил Менелай.
Когда послы вышли из города, Менелай спросил у Одиссея:
– - Зачем ты стал им угрожать? Мы же почти договорились.
Одиссей сочувственно посмотрел на него.
– - Неужели ты и правда думаешь, что Агамемнон послал нас сюда, чтобы мы о чём-то договорились? После того, как он собрал всех греческих героев, снарядил флот в тысячу кораблей, принёс в жертву Артемиде собственную дочь, после того, как мы потеряли Терсандра и Филоктета ты хочешь сказать нашему войску: "Идите-ка вы по домам, я уже обо всём договорился"? Да над нами же в лучшем случае смеяться станут. Мы своё дело сделали: теперь все скажут, что мы хотели мира, а троянцы не только отказались вернуть Елену, но даже хотели убить послов, а значит война наша справедливая. Тысячи воинов пришли сюда сражаться - они бы на нас как на предателей посмотрели, если бы мы договорились с врагами. Думаешь, они здесь ради твоей жены и твоего золота? Про это все уже давно забыли. Перед ними целый город, полный золота и жён - здесь каждый получит то, что захочет, причём скоро - ты слышал, что обещал Калхант: Троя падёт за восемь дней, а ты думаешь только о себе.
– - Считаешь, мы действительно справимся за восемь дней?
– с сомнением спросил Менелай.
Одиссей оглянулся на городскую стену и ответил:
– - Вряд ли. Но другие-то в это поверили. Война их разубедит, а мы нет.
Между тем Приам и Антенор остались одни в опустевшем тронном зале.
– - Не могу понять, что случилось, - сказал Приам.
– Ведь вроде бы собирались договориться. И кто этот бородатый выскочка, который всех так завёл?
– - Я его в первый раз сегодня вижу. Я думал, что это ваш новый советник.
Когда Одиссей вернулся на корабль, из светящегося и переливающегося всеми цветами облака, видимая только Одиссею, выскочила Афина и с радостным визгом бросилась ему на шею.
– - У нас всё получилось!
– кричала она.
– Я знала! Я знала! Теперь будет война! Мы покажем этим троянцам, где раки зимуют! Этот Парис у меня землю есть будет! А как тебе мой образ? Скажи, никто не догадался, что это была я!
– - Конечно получилось, - с улыбкой ответил богине войны Одиссей.
– Не могло не получиться, ведь тем, кто хочет войны, всегда проще между собой договориться, чем тем, кто хочет мира. Тем, кто хочет мира, нужно юлить, лицемерить, уступать, согласовывать разные мнения, а тем, кто хочет войны, нужно только лишь проявить непреклонность. Кто хочет мира - выглядит трусом, кто хочет войны - выглядит героем.
Протесилай и Лаодамия
Новость о том, что троянцы отказались вернуть Менелаю жену и похищенное добро, хотели убить послов и сорвали переговоры, воодушевила греков. Гнев охватил даже самых робких. Даже у самых здравомыслящих вспыхнула святая ненависть к троянцам, не сделавшим им ничего плохого. Греческий флот двинулся к берегу. Полные нетерпения бойцы готовились высадиться, каждый рвался вперёд - к славе и к победе. И Ахилл, конечно же, был в первых рядах. Сжимая в руке копьё, он стоял на носу своего корабля и с напряжением смотрел на приближающийся берег, готовясь спрыгнуть на него, как только это станет возможно.