Воля дороже свободы
Шрифт:
«Почему это произошло?» – спросил он.
«Да прах его знает», – сказал Будигост севшим голосом. Долил заварки в чашку, взял её обеими руками и стал пить, громко прихлёбывая, глядя куда-то в область галстука на Катовой шее.
Кат молчал и думал об Аде. Об её доме.
Баранок с повидлом больше не хотелось.
Допив, Будигост хмуро посмотрел на чашку. Повертел так и этак, ощупывая выпуклые узоры на фарфоровых боках.
А потом, несильно размахнувшись, швырнул её в угол.
Перед глазами мелькнуло размазанное пятно, по кабинету пронёсся
«Могу ещё, – пробурчал Будигост, отдуваясь. – Только силы уже не те. В молодости-то быстрее был, а нынче… Эх. У самого пола поймал».
Он осторожно поставил чашку под краник самовара. С присвистом выдохнул.
Поднял на Ката взгляд и негромко спросил: «Так что, пойдёшь?»
Ну, Кат и согласился.
А куда деваться, если просит градоначальник?
Куда деваться, если рядом с твоим городом растёт язва, которая пожирает землю и убивает всё живое?
Куда деваться, если тебе дают чемоданчик целковых, да ещё приглашают на городской склад лично к главному кастеляну, дабы бесплатно взять любые вещи, что потребуются для путешествия?
Собственно, Кат знал, куда деваться в таких случаях.
В другой мир. Или, как говорили мироходцы, на другой свет. Навсегда. С концами. И хоть трава не расти в этом пеженом городе, чтоб ему провалиться.
Отправиться в опасное путешествие? За-ради блага родины, за-ради любимого государства, созданного Основателем, за-ради народа общим числом сто тысяч душ, включая женщин, детей и чернь без гражданских прав? Идите-ка вы, ребята, ищите другого придурка. Кат обладал редчайшим даром, который позволял исчезнуть из поля зрения градоначальника быстро и надёжно, и не преминул бы этим даром воспользоваться, если бы не одно обстоятельство.
Ада.
Ада, Ада, Ада. И её проклятый дом. От мыслей об этом начинало мутить, как от сильной головной боли.
…Мутило и сейчас.
Поэтому Кат нашарил на полу рядом с креслом холодную, как смерть, бутылку, начислил ещё стопку и выкушал. После чего – наконец-то! – стал клевать носом и потихоньку задрёмывать.
Мысли, едва возникнув, обращались в короткие сны. Опять явился выпитый Адой мертвец, почему-то весёлый, праздничный. «Бывайте, милые, – сказал он, – был я, да вышел весь, а вы тут мучайтесь, бляди!» Кат потянулся схватить его, но Петер (это был Петер, с самого начала) отдал Кату свою драную куртку и в придачу подарил монетку. Монетку пришлось выбросить, она была вчерашняя и уже не годилась. Тут он услышал, как на кухне возится Ада, и ужасно обрадовался, что ей, оказывается, можно жить где угодно, жить вместе с ним. «Надо силовых кристаллов раздобыть, – сказала она, – иначе с голоду помрём. И книгу найди».
Кат заспорил, горячась, потому что они с детства знали: пневму нельзя пить из кристаллов, можно только из живого человека. Но Ада будто не понимала, упрямилась, и всё говорила про книгу. «Книга, книга, – повторяла
Кат взялся было спорить про книгу, но вдруг проснулся – проснулся во сне.
– Танжер, – сказал человек-солнце. – Ступай в Танжер. Найди книгу.
Вокруг царил мрак. Не обычная ночная темнота – такая, которую можно прогнать огнём лампы – а мрак, лютый и холодный. Тьма, что, наверное, наступает после смерти.
Но Кат был в этой тьме не один. Рядом стоял человек, будто бы сделанный целиком из светящегося золота. Смирял тьму, не давал ей подобраться, схватить Ката, установить навечно свои законы.
– Танжер, – говорил он. – Книга. Атлас.
– Какая книга? – Кат умирал от холода, от тоски, царившей до самых пределов, до бесконечности. Единственное, что могло его спасти – слова человека, который светился золотым сиянием. – Какой атлас? Где он?
– Лучший Атлас Вселенной, – сказал человек-солнце отчётливо и непонятно.
И пропал.
Кат остался в одиночестве. Это оказалось так страшно, что он просто взорвался от ужаса. Выпал из собственного тела, полетел вперёд, вверх, вниз, во все стороны.
И проснулся.
На этот раз по-настоящему.
Было очень холодно. Печь остыла, в доме хозяйничал сквозняк. Спавший на тахте Петер выводил носом мелодию из двух нот. В трубе сдержанно выл ветер.
Кат застонал и вытянул онемевшие ноги. Он чувствовал себя разбитой тарелкой, которую плохо склеили заново. Сон ещё не до конца растаял в голове, он проникал в реальность, заражал её страхом и одиночеством, а стоявший в доме холод был проводником, соединившим явь и грёзы.
Кат откашлялся.
– Лучший Атлас Вселенной, – пробормотал он.
Петер перевернулся на другой бок и ровно, глубоко задышал. На улице с неторопливым скрипом, под цоканье копыт проехала телега.
Близилось утро.
Кат подобрал бутылку, встал и побрёл наверх досыпать.
III
Вот так всё и началось. Большие группы подопытных по двадцать-тридцать тысяч человек. Пригодные для жизни планеты. Устройства, которые умели обращать людей в богов – древние устройства, забытые. Основатель усовершенствовал их, сделал обращения массовыми: не возиться же с людишками по одному! Переносить в иные миры – тоже сразу и помногу. У него хватило таланта, чтобы собрать сверхмощные телепорты.
Конечно же, он лишил своих подопечных возможности ходить в Разрыв. Ещё чего: этак каждый сможет вернуться на Землю, поработить людей, накопить огромное количество энергии и развязать вселенскую войну. Нет. Никакого Разрыва. Никакой свободы.
И только долгие годы наследственных изменений позволили появиться таким, как ты, о путник.
Мироходцам.
Лучший Атлас Вселенной