Воля дороже свободы
Шрифт:
Кат бесстрастно глядел, как мальчик, пытаясь встать, возится среди обломков дерева, разворошенных ветвей и раздавленных ягод.
– Ну извиняюсь же, – буркнул Петер, приняв наконец вертикальное положение. – Корней тут внизу понатыкано…
– У нас хорошая новость, – сказал Кат. – Если Основатель находится здесь, он наверняка всё это слышал. И, раз мы ещё живы, думается, убивать он нас не намерен. Во всяком случае, сразу.
Петер виновато понурился. Светлые вихры торчали в разные стороны, за ухом застряла веточка.
– Ну, мы это… пойдём,
– Пришли уже, – ответил Кат. И скупо повёл рукой, показывая.
Кусты перед ними обрывались ровной линией, которая уходила вправо и влево, опоясывая остров вдоль берега. За линией, абсолютно неуместные и невозможные здесь, в диком краю, виднелись огородные грядки. Аккуратные, окученные, прополотые. Дюжина рядов, полсотни травянистых высоких растений в каждом. Широкие бледные листья вяло покачивались на ветру.
– Это что? – спросил Петер и вытер пот со лба.
– Похоже на табак, – воспользовавшись передышкой, Кат снял очки, сложил в футляр и спрятал в карман. – На Китеже махорка растёт такая же.
– Бог курит табак? – Петер шагнул к границе, отделявшей грядки от диких кустов. Медленно, робко протянул ладонь.
Кат схватил его за шиворот и оттащил. Поискав, подобрал камешек. Бросил, целя повыше.
В трёх саженях от земли полыхнуло белым. Раздалось шипение. По незримому барьеру потёк раскалённый комок лавы. До земли дотечь не успел: вначале уменьшился, затем распался на отдельные длинные струйки, а через мгновение и они растаяли, изойдя на пар. В воздухе поплыл едкий запах.
– Вот так, – заключил Кат. – Не суйся.
Петер на всякий случай отступил на шаг.
– Силовой купол, – произнёс он хрипло. – Я про такие читал. Сверху, наверное, тоже закрыто.
Кат в раздумье поскрёб макушку. Кто-то потратил изрядные силы и средства, чтобы построить здесь, на острове сложное техническое устройство. Опасное к тому же. Необходимо было доставить сюда материалы, инструменты, запчасти. Найти специалистов – редких, самого высокого уровня (Кат, к примеру, не знал ни одного такого специалиста). Оплатить их труд. Всё это – с целью оградить нечто в центре острова.
Зачем?
Ограду строят в двух случаях: либо намереваются защитить то, что находится внутри, либо наоборот. Защищаться здесь решительно не от кого; разве что в океане водятся крупные хищные чудовища, которые время от времени выходят на сушу. Или, скажем, такие чудовища летают в небе. Силовой купол, безусловно, спасёт и от морских гадов, и от летучих. Но не проще ли убраться подальше с острова, на котором так рискованно жить? Тем более что климат здесь жарковат, для курорта не слишком подходит. И рудных месторождений явно не имеется; в противном случае на вершине горы виднелся бы завод, а в воздухе было бы не продохнуть от промышленной гари. Нет, купол сделали не для того, чтобы искать под ним защиты.
Значит, внутри кто-то есть.
И этот кто-то – очень, очень опасен.
– Демьян, – тихо позвал Петер, – ты чего-нибудь понимаешь?
Кат
– И что это такое?
Кат прихлопнул на шее кусачую муху.
– Тюрьма, – ответил он. Хотел сказать потише, но получилось довольно громко и даже сердито. Всё муха виновата: больно тяпнула, проклятая.
– Как в книге… – начал было Петер.
– Да, это тюрьма, – произнёс незнакомый голос.
Кат быстро шагнул назад, вскинул руку с растопыренными, напряжёнными пальцами. Петер кубарем ломанулся в можжевеловые заросли, но весь спрятаться не сумел: голова осталась торчать снаружи.
Из-за табачных кустов вышел мужчина в клетчатой рубашке, поношенных штанах и соломенной шляпе. Был он крепким, поджарым, сильно небритым. Из-под шляпы падали на лоб тёмные с проседью волосы. В правой руке мужчина держал мотыгу на длинном черенке. В левой покачивалось ржавое ведро.
Некоторое время он стоял, переводя взгляд с Ката на Петера и обратно. Затем поставил ведро наземь и оперся на мотыгу.
– Покой вам, ребята, – сказал он. – Меня звать Джон Репейник.
– Демьян Кат, – сказал Кат, опуская руку.
– Петер Шлоссель, – сконфуженно представился Петер.
– Славно, – сказал тот, кто назвался Джоном Репейником. – Весьма рад знакомству. Я бы пригласил вас отобедать, но эта грёбаная штука (он кивком указал на невидимую границу) ничего, кроме воздуха, не пропускает. Поэтому, если хотите есть, советую вон те красные ягоды. Довольно вкусные, особенно с голодухи. А чуть дальше, помнится, течёт ручей. Вода чистая, можно пить.
На вид ему было лет пятьдесят. Но, закончив говорить, он коротко ухмыльнулся – и сразу показался молодым, не старше тридцати.
– У нас всё с собой, – отозвался Кат.
– Спасибо, – прибавил Петер. Он выкарабкался из кустов и подошёл ближе к невидимому куполу. – Прошу прощения, что спрашиваю. Вы – Основатель?
Джон Репейник снова оскалился в ухмылке. Только на сей раз она вышла довольно безрадостной. И моложе его не сделала.
– Частенько мне в последнее время задают этот вопрос, – сказал он. – Правда, не всегда вот так сразу…
Он замолчал, морщась и потирая под шляпой лоб. Кат тоже молчал, потому что не знал, чего ожидать от бога, которого спросили, действительно ли он бог. Молчал и Петер, скорее всего – из вежливости.
– Ладно, – сказал Джон Репейник. – Чего время впустую тратить. Вы – мироходцы, иначе не смогли бы сюда попасть. Так?
– Да, – ответил Кат.
– И кровь у вас, наверное, белая? – спросил почему-то Репейник.
– Извините, – подал голос Петер, – а какая ещё бывает?
Репейник вздохнул.
– Не поверишь, – сказал он, – но по работе мне, как правило, попадалась красная. Впрочем, неважно. Важно, что вы – люди с белой кровью, умеете ходить в Разрыв и ищете Основателя.
– Не совсем, – сказал Кат как можно учтивей. – Мы ищем того, кто знает, что делать с этим самым Разрывом. Вы мальчонку вообще не слушайте. Он чудит иногда и вопросы задаёт бесперечь.