Воля покойного

Осипов Георгий

Ведь капитулируй Советы где-то сразу после пражской весны, не было бы ни Солженицына, ни Б.Г., ни Бродского, ни даже Виктюка, то есть они, конечно, существовали бы, но не в таком полубожественном качестве, а как существуют их товарищи по оружию "в мире чистогана". Представляю какого-нибудь обожествленного барда поющим в переходе. "Благородная душа", восхищались бы им другие клошары-босяки, - "Никогда не мочится в сточные решетки, всегда отойдет в сторону, на край котлована, как Гамлет".

Азиат со своими громкими шмотками, золотыми цепочками, словно глисты, вылезшими из его волосатого дупла, с его, я уже начал ощущать, каким-то материнским парфюмом, ну да, от него пахло богатой усатой вдовой, начинал меня бесить. Непохожий ни на "женихов Элвиса", вроде Тапира, ни на хамоватых и чванных любителей шашлычного джаз-рока, он, тем не менее, ковырял пальцем

в компактах, просунув язык за нижнюю губу...

Толя Немец с Левой Тапиром не знаком, но меж ними много общего, включая украинское происхождение. Так же, как Тапир не терпит Битлз и Стоунз, Немец тупо отвергает все, что существовало до эпохи биг-бита и, особенно, негров, которых предпочитает называть по-английски "блэки". Его жена, у которой не хватает мизинца на одной ноге, читала ему статейки из "Кобета и Жиче" вслух, новости вроде - "Джон Леннон начал лысеть", они вместе листали "Ньюсвик" и видели там рекламу "тампакс", как видят полную луну оборотни, обливаясь потом и ожидая, когда же... Впрочем, от тоски и скуки наша парочка готова была прекратиться в кого угодно, хотя бы и в ликантропов, только бы перестать быть самими выебанными собой; но глядя на рекламу "тампакс" не становятся вервольфами. Так прошло сколько-то лет, мадам Немец довольствовалась обыкновенной ватой, дешевой и надежной. А когда "тампакс" оказался доступен, как "Правда", мадам поняла, что он ей скоро не понадобится, что ей осталось недолго, и она бросила Немца с его живописью, дросселем для размагничивания пленки, пластмассой и подпиской "Нашего современника", в котором он пытался найти опору и утешение в полуосвещенных развалинах того, чему рано или поздно суждено было развалиться, как осыпается ледяная корка с морозильника, когда оттаивает холодильник. И сейчас Лиля наверняка где-то скребет ковер задранной вверх беспалой ножкой и приглядывает себе какого-нибудь дяденьку или юнца, какая разница. Истинно говорю вам, пока не вырежут всех до единого славян, ни покоя, ни порядка в Европе не будет!

Наверное, кавказская обезьяна еще и вооружена - вибратором или репликой парабеллума, выполненной из замороженного говна. Это чей-то телохранитель, дошло, наконец, до меня, и скорее всего поблизости шастает его патрон, и скоро он появится в "Стереорае". Понятно. Были маленькие сволочные людишки с маленьким барахлишком, их не надо было охранять, хотя они и бздели за свою шкуру и за свое имущество, потом появились большие богатые сволочи, но бздят они за свое имущество и жирную жопу в точности, как маленькие сволочные людишки.

Как же я ненавижу всякие безделушки, помойный антиквариат, модерн, сецессион, баухауз - такой же для своего времени ширпотреб, как сегодняшние кока-кола и похожая на бультерьера Мадонна. И почти все и повсюду об этом знают, в этом разбираются. Что за плебейские желания - собрать, сберечь, изучить! Но зато только мне и отдельным посвященным мною глубинным личностям ведомы строки Азизяна:

Я увидел - здесь хуйня

Ебанул ногой коня

Эти исполненные демонической решимости слова произносит В. И. Ленин, рассказывая о своей встрече с жандармами, крайне нежелательной для него в ночь накануне октябрьского восстания. В них - железная воля героя, искоренившего в себе все "человеческое, слишком человеческое" ради достижения великой цели. "Ебанул ногой коня!" Ненависть к детям и животным, этим двум фетишам обреченной буржуазии, в равной мере свойственна средневековой элите в лице тамплиеров и барона де Рэ, тайным сектам Галиции, рискуя жизнью сохранившим наводящие ужас на обывателя ритуалы местной аристократии. Но мне - одинокой подопытной обезьяне из "Стереорая" до них далеко. И все мое обостренное чувство собственного ничтожества навалилось, облепило меня, словно проклятая шкура кентавра, надетая Гераклом, лишь из-за того, что пульсирующая пизда Лу сейчас показана кому-то другому, сжимающему ее ножки в белых носочках и облизывающемуся... Кому? Кому? Gotta move... Рогоносец, пытающийся облепить размеры достоинства своего соперника, похож на слепого, пытающегося угадать величину наваленной им кучи. Гадящему слепому подобен обманутый мужчина.

В кратком ослеплении амока я резко погрузил пальцы в картонную коробку с дисками, такими привычными на ощупь, лапаными-перелапанными, забыв про азиата-телохранителя. Тот отшатнулся, принял боксерскую стойку и глухо спросил: "Ти что ищешь?" Он произнес эти слова в точности с таким же акцентом, как у Петра Лещенко в его песенке "Кавказ". Это на самом деле самая лучшая его песня, и поэтому она до сих пор как бы под запретом. Чтобы лица

кавказской национальности не обижались...

Ти што там ищешь, э? - повторил халатник-бодигард после того как я, не ответив ему, только смерил его фигуру неприязненным взглядом и нахмурил свои и без того сросшиеся брови. А что если Лу выступает с таким вот - тупым, корыстолюбивым...

Далиду, - промолвил я, стараясь быть спокойным как Джеймс Браун на допросе в НКВД.

Далиду, - повторил я совсем уже четко и спокойно, делая вид, что не почувствовал, как мои пальцы защемило между "компашек", потому что азиат их внезапно сдвинул. Восточное коварство. Если я сейчас вскочу ему на загривок, он доставит меня прямо к шатру Хекматиара...

А что он поет - этот твой Далиду? - как ни в чем не бывало поинтересовался горец.

"Крестного отца", - также равнодушно ответил я.

А, - сказал горец и в очередной раз отошел прочь. Видимо, он в самом деле дожидался своих хозяев, у которых, как и у всякого, кто может позволить себе содержать охрану, были шансы "с жизнию расстатuся".

В пустой и тихий, как всегда по вторникам, "Стереорай" влетела стайка мокроволосых сосунков. На улице снова начинался дождик. Как-то незаметно просто середина сентября превратилась в осень, и еще одно лето осталось позади. В лесу, где я бегаю по утрам, падают листья. На сосунках висело множество значков с серпом и молотом, с Лениным - такие мы с Тодыкой Игорем, будучи в возрасте этих юнцов, подкладывали на трамвайные рельсы, чтобы потом смотреть, на что похоже получилось расплющенное лицо вождя. Советская символика соседствовала на их худой одежонке, прикрывающей недоразвитые туловища, с булавками и вшивенькими нашивками с примелькавшимися именами профессиональных панков. В их компании отсутствовали плутовато-мученические лица восточного типа, это были незначительные, доверчивые, беспонтовые физиономии русских подростков... Что я там говорил про решение славянского вопроса?

Здесь все западное у них! - громко и задиристо произнес низкорослый вожак, мальчик с пегими крашеными волосами и усиками под Петровича и тут же справился у меня, словно он был командир революционного патруля:

А где у вас наши русские группы?

Там, - я указал рукою направо, в дальний угол нашего стеклянного зверинца, где, уткнувшись эспаньолкой в живот, дремал бывший цензор газеты "Криворожская правда" Коваленко. Вот так - родители воруют, а деточки тратят родительские тити-мити на бесстыжих крикливых тварей вроде Диаманды Галас. Но юнцам была нужна не Диаманда, они нашли то, что хотели и с такой удручающе фальшивой и глупой восторженностью, как дикари и слабоумные, вертели в руках коробочку с надписью "Егор и Опиздиневшие". Дьявольски смело. Его сатанинское величество заказывает Опиздиневших.

Один из таких "панков по жизни", причастных к оппозиционному истеблишменту, тоже появляется в "Стереорае" между манифестациями, где хитрые нарциссы, помешанные на революционном омоложении, задрачивают безмозглые массы; появляется в зловонных кедах, но со свитою, и оставляет в карманах хозяина долларов порой до пятисот. А ведь на эти деньги спокойно можно было вооружить сотню орлят, которые бы не пиздоболили, а творили бы возмездие богатым гадам! Я бы и сам давно эмигрировал в единственную достойную белого человека эмиграцию - в казармы. Как уходили в вермахт разочарованные консервативные революционеры - Юнгер, Готфрид Бенн, когда увидели, что плутократия в очередной раз обманула своих противников. Русские консерваторы то и дело пытаются "склеить" какую-нибудь звезду и перетащить в свой лагерь, чтобы оттуда призывать "встать с колен" остатки светлокожей черни, давно уже опустившейся с колен на четвереньки. Нагло льстя и оберегая взаимное невежество, им удается поддерживать полу-эрекцию убогого чучела "русского рока", навешивая на него то кольчугу, то фальшивые "георгии", а то и неправильно понятую свастику.

Термин "ритм-энд-блюз" был введен в обращение Джерри Векселером, и несколькими годами позднее Алан Фрид первым начал называть новую музыку словом рок-н-ролл. О каком еще "русском роке" вы там пиздите, скоты с человеческими лицами?

Малолетки, конечно, не стали покупать "Опиздиневших" и убрались так же поспешно и шумно, как и появились, чтобы через час показаться в другом месте, а с наступлением темноты они обернутся мерзкими тинэйдж-вервольфами и кого-нибудь зверски изобьют, мстя за свою ущербность. Носятся по своей резервации и воображают себя "ангелами ада", "оседлавшими бурю", "рожденными то-то и то-то"... Нет, это уже нисколько не смешно, ничего нет смешного в этом, но и не страшно уже.