Волжане: Поветлужье. Ветлужцы. Ветлужская Правда (сборник)
Шрифт:
Проблема была в том, что стояли великаны в глубине таежного леса – взрослые, кстати, и называли его тайгой, хотя в разговоре иногда путались. Мол, «не в тайге живем, а в людях, а настоящая где-то в Сибири находится».
Однако местный лес ничем от нее не отличался, и что ни лето – в близлежащих селах снаряжались экспедиции за плутающими приезжими грибниками. Да что там говорить про городских, если местные тоже терялись, и не всегда такие поиски заканчивались успехом. Даже здешний егерь Иван Михалыч, исходивший все тропки в окрестностях села и не такого
При пасмурной погоде и в густой чащобе, где мох на деревьях растет чуть ли не со всех сторон, а компаса при себе нет, поди, определись, куда идти. А пару дней погуляет в лесу иной человек, переночует на холодной земле, закусив сырыми грибами, и все, сломался: кажется ему, что ни сам не выйдет, ни его не найдут.
Поэтому парни всегда помнили строгий наказ – в тайгу без взрослых ни шагу!
Но помнить-то помнили, однако искус брал свое и по краешку таежной чащи к дубам смельчаки все-таки заглядывали.
«Вот и дозаглядывались», – подумал Вовка к одиннадцати часам вечера, вздрогнув от скрипа вылезшей из гнезда старых ходиков кукушки. И отправился сечь повинную голову – к отцу, который в свою очередь повез его к дому Тимки, без слов усадив на старенький мотоцикл «Урал».
Однако дом друга оказался пустым, даже щеколда на входе была откинута и дверная створка сиротливо хлопала о порог, влекомая ночным сквозняком. Судя по всему, Николай Степанович укатил в соседнюю деревеньку из пяти неказистых изб, мирно заканчивающую бренное существование на этом свете без связи и электричества, чтобы проверить наличие своего оторвы у своей же тещи.
Поэтому Вовка был препровожден обратно домой и силой уложен спать, а всю информацию (и пару подзатыльников) о поисках получил уже рано утром от хмурого отца, который забежал позавтракать. Ближний лесной массив они со Степанычем прочесали ночью, глуша двигатель на лесных дорогах и вслушиваясь в свои одинокие замирающие крики посреди темного леса. Но дальше в тайгу не сунулись, да и добром бы это не кончилось. С утра же на ноги были подняты остальные соседи, и те из них, кто смог отложить свои дела, ринулись в лес, поделив районы поиска на квадраты между собой.
Вовкин же батя сказал, что вернется часам к одиннадцати за обедом для всех, принимающих участие в поисках. Правда, оговорил, что может и задержаться на часок. Сына он оставил кашеварить, отдав наказ ждать его у моста через речку.
Вот Вовка и ждал. Уже часа два.
Хорошо еще, что соседка осталась командовать небольшим отцовским фермерским хозяйством. Она знала, что и где лежит, а также к кому обращаться, если со скотиной случится беда.
Хотя, собственно, к кому еще обращаться, кроме отца? Он единственный ветеринар в округе.
Был. До распада колхоза.
Дальше, как рассказывала та же соседка, все, что могли, поделили – благо народу было немного, а остальное хозяйство оказалось заброшенным и заросло травой.
«Ладно, прорвемся, –
С другой стороны, лежала она далеко от дома, да и пробираться сквозь бурелом всегда очень муторно.
Опасных зверей в округе почти не попадалось, хотя медведи иногда и забредали. Но те с человеком предпочитали не связываться, так же, как и порядком выбитые волки, сытые в последние дни расплодившимися мышами.
Так что, скорее всего, Тимка просто подвернул ногу, а еще вероятнее – решил пострелять уток из одолженного позавчера у Вовки самострела, да и задержался до темноты. В любом случае он не дурак. Если уж поймет, что заблудился, то биться в истерике и бежать непонятно куда не станет. Сядет и будет ждать криков или выстрелов. Если что на дерево залезет, посмотрит, в какую сторону надо идти.
«А кстати, самострел – зверь… – Мечтательная улыбка расплылась на Вовкином лице. – Хотя сам-то я его и попробовать толком не успел. Все откладывал до приезда сюда, а Тимка как увидел его, так и прицепился – дай пострелять, дай пострелять!..»
И не удивительно: выглядел самострел действительно классно. Стальная пластина, выточенная из рессоры (по крайней мере, так ее рекламировали во дворе, в один прекрасный момент сошедшем с ума на изготовлении стреляющих изделий), резной деревянный приклад, спусковой механизм и капроновый шнур. Вот за него как раз было боязно – вдруг лопнет, да по глазам…
«Хотя нет, не достанет, приклад вроде длинный получился. Со спусковым механизмом только пришлось повозиться».
Так называемый орех, удерживающий тетиву в заряженном состоянии, был выточен из твердого дерева и посажен на шпиндель. Сам спуск сначала получался неудобный, потому что хотелось иметь настоящий средневековый, с предохранителем, а там мороки по соединению всех деталей!..
В итоге он был сделан пистолетным в виде угольника под девяносто градусов, с одной стороны упирался прямо в зарубку на орехе, с другой – сидел на жесткой утопленной пружине. Кроме того, поверх спускового крючка была поставлена предохранительная скоба. А вот рычаг типа «козьей ножки» не получилось приспособить, времени не хватило до каникул.
«Ничего, – подумал Вовка, – в следующем экземпляре обязательно будет».
Только заряжать самострел приходилось с помощью ног – нагибаешься, берешься за тетиву, ногами в плечи лука, рывок и… оказываешься на земле, а может, и в луже. Ну да, первый раз так и было, тетива лопнула. Потом он нормальный шнур нашел и приноровился.
«Но тяжело идет, зараза такая…»
А в тот раз Вовка пришел домой с грязной мокрой спиной и получил втык и нотацию, что подрастающее поколение совсем не бережет своих родителей. Промолчал, конечно, но никто же не виноват, что тетива порвалась!