Волжане: Поветлужье. Ветлужцы. Ветлужская Правда (сборник)
Шрифт:
Михалыч прокашлялся, подмигнул своим собутыльникам и продолжил.
– А руки-то у них какие золотые! Вот твой отец, Володька… Во-первых, с образованием! Ветеринар – человек на селе всегда уважаемый. Во-вторых, свое хозяйство – и опять же тут профессия пригодилась. В-третьих, в помощи никому не отказывает, лечит скотину соседям за «спасибо». Другой и плюнуть без денег не согласился бы, а он и в дождь и снег… За это и жинка его поедом ела, а потом, как сверкнуло ей в глаза золотишком, так бросила все и укатила… Э-э-эх…
– Михалыч, хватит при детях-то…
– Извини, Слав, просто свои потуги на этом пути вспоминаю.
– Да ладно тебе, пап, – отозвался Вовка. – А то я не понимаю ничего! У мамы с отчимом только
– Ну-ну… – грустно улыбнулся Вячеслав.
– Так вот, про что это я… С головой у вас отцы, ребята, – продолжил, улыбнувшись, егерь. – Твой, Тимка, в молодости механизатором был, а как колхоза не стало, новую профессию освоил, теперь в кузне горбатится… Если кому оградку сковать или починить что по хозяйству, то к нему. «Николай, родной наш, помоги, выручи, век не забудем…» Так, Степаныч?
– Да уж почти кончились те кованые оградки! Да ну их к лешему! Навезли польских заготовок и теперь дешевле купить все в магазине, да сварить в одно целое! Ручная ковка никому не нужна! По крайней мере, сюда, в глубинку, за этим уже никто не поедет…
– А говорят, что теперь ты ножи взялся изготавливать, да узор травить на клинках выучился? Покажешь? – заинтересованно спросил егерь.
– Да что там показывать… Так, пару на заказ сделал. Не скажу, что все премудрости при этом освоил, пока на любительском уровне.
– А травишь-то как?
– Да этим, как его… хлорным железом. Тут ведь не в нем суть. Главное – нарисовать, чтобы рука не дрогнула… Окунаю в парафин клинок, а потом по нему завитки накладываю. Вот это как раз самое муторное.
– Понятно… Главное ведь, ребятки, для нашего человека, чтобы у него какая-то цель большая была в жизни. Или дело интересное, или оставить по себе добрую память, а то и просто чего-нибудь достичь, самому себе доказать. Что-то возвышенное ему нужно, что ли, не просто кусок изо рта у другого отнять… Тогда он жилы из себя рвет, стараясь этого добиться. Вон как страну расширили! А впереди ведь простые поселенцы шли, навстречу опасности, к вольной жизни!
– От плохой жизни они убегали, Михалыч, от крепостничества, от притеснений.
– Не всегда, Слав, не всегда. Вот у меня прадед держал на Кубани табун лошадей, дом богатый был. Когда Столыпин землю раздавал в Сибири, то он все распродал и со всей семьей рванул в те места. Не поверишь… за месяц, пока добирались, все деньги со своей женой пропили да прогуляли, приехали на место голы и босы. Получили земельный надел в тайге, топор да лопату, как говорится, в зубы за казенный счет, и вперед… Так за год он на кедровых орехах так поднялся, что опять скотину и лошадей завел, пятистенок поставил. Зачем все это ему надо было, а? Что-то просит все время русская душа, к чему-то стремится… А если не получает она того, что нужно ей, то через некоторое время человек ломается. Или спивается, или засасывает его трясина стяжательства… Вот поэтому у нас гениев и талантов без меры в стране, а с другой стороны полно опустившихся людей или такой сволочи, что рука отказывается пристрелить, хочется зубами рвать… Никто в мире до сих пор понять не может, чего же все-таки наша душа просит, даже мы сами! Может, потому и говорят об ее загадке!
– Ну, не скажи, Михалыч, – влез в разговор Николай. – Иногда человек такой рождается, что с детства его научить ничему доброму нельзя, все под себя гребет, едрена вошь… Все только я, да я, да для себя, какая уж там душа? Встречал я таких, и не так уж и редко.
– Бывает и такое, бывает. Иногда случается на переломах истории, как у нас было. Народ звереет от голодухи, нищеты. Все ходят нервные, злые… так что, может, это и генетически передается. Потом все устаканивается, конечно, но поколение вырастает почти напрочь отмороженным…
– А когда все как в болоте живут, лучше, что
– Да уж, бывают люди на свете, которые, кроме чувства гадливости, ничего не вызывают, – опять согласился Иван. – Это уже как раз от воспитания зависит. Может, это даже как раз тот случай, когда с его предков вся мерзость началась… Ведь воспитывают не только словами, но и примером своим.
– Что там ни говорите, мужики, – начал Вячеслав, – но народ после перестройки в худшую сторону изменился. У нас еще ничего, а в городе что творится… Грызут друг друга почем зря, все думают только о том, как бы обогатиться. А если какие терзания и есть у кого, то вином заливают… Каждый норовит проехаться за чужой счет, а уж столица первая под себя гребет, скупает все подряд и соки из людей выжимает! Капитализм, мать его!.. Люди, конечно, отвечают тем же! Пофигизмом к делу на урезание зарплаты, формальным подходом на эту самую соковыжималку. Другим человек стал, равнодушнее, что ли…
– Так я и говорю, от воспитания многое зависит и от традиций, – поднял указательный палец вверх Иван. – Если свои традиции все порушили, а ведь порушили же, истребив как класс крестьянство в тридцатые годы, то где другие взять? Запад тебе поможет только деньги грести лопатой! Туда же грести, на Запад! Да еще технологии даст, чтобы лопата получалась поболее! А с такими дарами народу неинтересно жить, он даже себя не воспроизводит! До войны еще рожали по привычке, в деревенских семьях по восемь – девять детей было, а начиная с конца тридцатых всех погнали с земли на завод работать. Да и после войны при Хрущеве так прижали деревню, что крестьяне сами оттуда побежали… А в городе что? Там все думают только о себе любимых, детей не рожают. Нищету, мол, плодить не хотят. Обставят квартиры мебелью заграничной, коврами да хрусталем – и нате вам, нищие. Как будто их предки во дворцах жили! Не рожденных еще детей уже убивают своими заплесневелыми мозгами! Так и вымрем все, потому что сердцевины в нас не осталось…
– Прав ты, конечно, Михалыч, – кивнул Николай, опрокидывая стопку. – Только вот оборону перед войной тоже надо было создавать, промышленность поднимать. Не скрутил бы Сталин всех в железный рог, так и вырезал бы в войну фашист весь народ… И насчет тебя у меня закавыка есть. Ты ведь в свои почти сорок лет, уж прости меня, не женился и детей ни нажил. А других осуждаешь.
– Твоя правда, и про то и про другое. Нужно было до войны и после нее хозяйство поднимать… И технологии всегда необходимы, чтобы детей и жен защищать, только вот не надо ради этого искоренять свою суть и ломать народ через коленку! Как поступить надо было – я тебе не скажу, одно знаю: никакое промышленное развитие не может достигаться ценой человеческого горя и огромного количества невинно замученных и убитых. Вот начальников, которые проворовались, надо было отстреливать! Вместе с уголовниками! Не теми, которые колоски с поля таскали от голода, а которые грабеж и воровство себе в профессию записали. Вообще всю элиту в стране надо время от времени перетряхивать. Согласился взяться за дело и не справился – снимать и на веки вечные в подсобники, без права занимать какую-нибудь должность! А то хозяевами жизни себя чувствуют от безнаказанности, а не слугами народными!