Вонючий рассвет
Шрифт:
– Мне страшно, - тихо сказал Фимка.
– Хочу, чтобы все скорее закончилось. Где твой Иван Ефремович? Давай, поскорее сделаем все, ради чего мы притащились сюда, и с чистой совестью вернемся домой. Боже, да если все обойдется, я из своей комнаты пару месяцев выходить не буду.
– Ты все-таки поверил Виктору?
– Я - что, дурак по-твоему?
– Нам нужны скептики!
– раздался из угла комнаты чужой голос.
Макаров в замешательстве повернулся на звук и увидел восседающего в кресле Ивана Ефремовича. Откуда он появился - понять было невозможно. Вроде бы, когда они попали в комнату, кресло было свободно.
– Простите, что не поздоровался
– Надеюсь, Катастрофа вам больше не угрожает?
– спросил Макаров.
– Да, она больше никому не угрожает. Катастрофа уже свершилась. Мы - покойники. Последняя надежда угасла после того, как стали рушиться наши дома. Все попытки хотя бы приостановить бедствие потерпели неудачу. Координационный Совет вчера прекратил свое существование. Люди разбежались. Остался один я. Не думаю, что кто-нибудь на нашем острове еще надеется на спасение.
– А я, а мы?
– совершенно некстати вырвалось у Фимки.
– От вас пока проку, как от козла молока!
– Эй, а нельзя ли повежливее? Вспомните предсказание Кочерги!
– Макарову не любил, когда в его способностях сомневаются.
– Если почтительное отношение поможет выжить - я немедленно запишусь на курсы политеса, - примирительно сказал Иван Ефремович.
– Но мы проиграли, и теперь любые обиды выглядят на удивление глупо.
– Но я не люблю проигрывать!
– неожиданно взвизгнул Фимка.
– У меня с детства развита психология победителя. Безвыходных ситуаций не бывает. А мы еще даже и не начали действовать.
– Расскажите это той сотне людей, которые доживают свои денечки на умирающей Земле!
– Послушайте, Иван Ефремович, мы оценили ваш драматический талант - образ отчаявшегося человека у вас получился просто потрясающе. Но нам нужна объективная информация. Во-первых, что это за Катастрофа такая?
Иван Ефремович удивленно посмотрел на них, в его глазах промелькнул испуг.
– Только не говорите, что вы приятели Евгения Кочерги по сумасшедшему дому! Боже мой, - он схватился за голову.
– Вот все и прояснилось.
Макаров заскрежетал зубами.
– Расскажите нам все, а потом мы решим - кто из нас псих. Хорошо?
Иван Ефремович с сомнением покачал головой.
– Любой психически здоровый человек, оставшийся в живых, прекрасно знает, что такое Катастрофа, но если вы требуете факты - я готов рассказать обо всем подробно. Сомневаюсь, что вы узнаете что-нибудь новое. Впрочем, на сегодня я всю работу уже переделал.
Катастрофа разразилась внезапно (если не принимать во внимание предупреждение Евгения Кочерги, которое он сделал шесть лет тому назад). В то утро жители Васильевского острова проснулись в отличном настроении. В их окна заглянуло яркое ласковое солнце. После полутора месяцев бесконечных дождей увидеть над собой голубое небо было исключительно приятно. Середина сентября. Наступило, наконец, долгожданное бабье лето.
Но Иван Ефремович не долго радовался прекрасной погоде. Из Территориального управления прибыл курьер, сообщивший о Катастрофе.
Объяснить или понять причину, приведшую нашу планету к столь плачевным результатам до сих пор никто не сумел. Просто однажды оказалось, что с земного шара исчезла вся суша за исключением Васильевского острова. Отдельные аналитики, впрочем, утверждали, что это Васильевский остров переместился в неведомое измерение, провалившись в дыру пространственно-временного континуума.
В первые дни Катастрофы Иван Ефремович - а он возглавлял в Университете кафедру геофизики - был на седьмом небе от счастья. Еще бы, ему довелось собственными глазами наблюдать за процессом потрясающего геологического катаклизма, изменившего до неузнаваемости облик Земли. Многие ли геофизики могут похвастаться чем-то подобным? Но чем больше он узнавал о положении, в котором оказались жители острова, тем меньше оптимизма у него оставалось. Восторг от участия в величайшем научном исследовании довольно быстро сменился пониманием неминуемой гибели всего живого. Но свои профессиональные обязанности Иван Ефремович старался выполнять тщательно и аккуратно. Он не сомневался в том, что результаты его исследований, рано или поздно, пригодятся ученым будущего. А в том, что рано или поздно ученые на этой планете появятся, он был абсолютно уверен. Зачем, спрашивается, нужна Вселенная, если ее никто не сможет изучать!
А случится это через пару недель или через миллиард лет, когда Землю будут населять уже не люди, а неведомые пока разумные существа - было не так и важно.
Иван Ефремович решил вести подробный дневник. Теперь каждый новый факт, ставший ему известным, он каллиграфическим почерком записывал в толстую тетрадь наблюдений. Фотографические снимки побережья острова, которые регулярно делались с вертолета, предоставленного ему для проведения исследований Территориальным управлением, он датировал и, сопровождая кратким комментарием, (указывая, в частности, изменения произошедшие со времени последнего наблюдения) помещал в специальный фотоальбом. К видеосъемкам он относился прохладнее - вероятность того, что они переживут Катастрофу была минимальна. Но главное, он сомневался, что в том случае, если записи востребуют через миллион лет, у заинтересованной стороны окажется в распоряжении видеомагнитофон и телевизор. На том же основании он пренебрегал компьютером. Объяснить, почему он предпочитал обычные записи, было трудно, Предпочитал и все.
Макаров ожидал чего-то подобного, поэтому рассказ Иван Ефремовича врасплох его не застал. Наверное, потому что показался до смешного похожим на литературную поделку определенного сорта в ярких обложках, которые так любят продавать возле станций метро.
Фимка откровенно скучал. Это понятно. Как его мог задеть рассказ о Катастрофе, если он определенно знал, что в любой момент без особых проблем сможет вернуться в свой мир?
– Итак, мир съежился до размеров Васильевского острова, верно?
– спросил Макаров.
– Да.
– А весь остальной мир, насколько я понял из ваших слов, поглотила морская пучина?
– съехидничал Фимка.
– Да.
– Подожди, Фимка, не перебивай, - попросил Макаров.
– Нам нужно узнать о Катастрофе, как можно больше. Иван Ефремович, вы утверждаете, что море отвоевывает каждый день у острова все новые и новые кварталы?
– Процесс остановить не удается.
– Бред, - не выдержал Фимка.
– Вот фотодокументы.
Иван Ефремович показал странный, почти сюрреалистический снимок Дворцового моста, сделанный со стороны Стрелки, точнее того, что от него осталось. Его рухнувшие конструкции беспомощно уходили в воду, а на месте Зимнего дворца расстилалась безграничная водная гладь, горизонт был чист, никаких признаков земли или кораблей не наблюдалось.