Воображаемые девушки
Шрифт:
Но потом Лондон подняла глаза и встретилась со мной взглядом. Улыбнулась. Это была она, она, и никто другой.
Лондон, которую похоронили два года назад, каким-то образом все еще была жива и стояла прямо передо мной.
Я взглянула на Руби, чтобы услышать подтверждение, но мы больше не были одни и не могли говорить обо всем на свете.
– Пити, – протянула сестра, – следи за рукой.
К нам присоединился Пит. Он тряс рукой, как будто его только что шлепнули, и говорил:
– Парень может и попытаться, верно?
Руби пристально смотрела на него.
– Нет, –
– Но Руби, – вмешалась я, говоря совсем не о Пите и не о том, куда он положил свою руку.
Она поняла. Потому что тоже смотрела на кег. Потом громко, для Пита, ответила мне:
– Ты же знаешь ту девчонку, Лондон? Из школы? – Ее рот произносил слова, но глаза говорили совершенно другое. В них поблескивал красный огонек. Они предупреждали меня не произносить то, что я хотела произнести.
Теперь историей управляла я, могла повернуть ее в любом направлении, в каком вздумается. Спуститься ко дну карьера, метнуться прямиком к костру или подняться выше самых высоких деревьев. История, которую ты выбрал для рассказа, – не всегда та история, в которую ты веришь. Поэтому я тоже громко ответила:
– Да, я знаю ее.
И Руби, успокоившись, улыбнулась, а потом закрыла глаза. И вдруг вид у нее сделался усталый, она слегка пошатнулась, как будто ей срочно нужно присесть. Пит вытянул руку, несмотря на то что мог снова получить по ней – вдруг Руби решит опереться на него. Но она быстро встряхнула головой и открыла глаза. Зеленые, как я помнила, по ним, ярким и пронзительным, ее узнавали. И сказала:
– Так я и подумала. Вы вместе ходили на французский, верно?
– Верно, – слабым голосом подтвердила я.
– Пива хочешь? – спросил Пит.
– Хлоя не пьет, – огрызнулась Руби, заставляя его замолчать.
Она подошла ближе. Ее руки снова обвились вокруг меня: локти, запястья, пальцы повисли на моей шее, чтобы не отпускать. Сестра могла бы закрыть мой рот ладонью, но в этом не было необходимости: я не собиралась ничего говорить.
Она прижала меня к себе и, клянусь, выдохнула слова в мои волосы:
– Видишь, Хло? Всё опять по-прежнему.
И – вдруг, без всяких объяснений тайн неизвестных уголков вселенной – все просто стало опять по-прежнему, хоть я и понятия не имела, каким образом.
Смотрите сами: Лондон была там, как будто все вернулось на круги своя. Как будто ничего и не было. В точности как сказала Руби.
5
Лондон не знала
Лондон не знала, что должна была быть мертвой. Иначе не смеялась бы так громко, широко открыв рот, так свободно. Девчонка из могилы не стала бы опрокидывать в себя «Пабст», наплевав на то, какой у него вкус, не улыбалась бы пьяной улыбкой, когда пиво стекало по ее подбородку.
Она выглядела счастливой, я ни разу не видела ее такой. Лондон стояла рядом с костром с тремя другими девчонками. Ее кожа светилась, хотя, наверное, это было из-за пламени, потому что те три девчонки тоже светились. Мы все светились. Она была такой же живой, как и я.
– Думаю, я… – начала было я, – думаю,
Но Руби не дала мне закончить.
– Хочешь пить? – спросила она, давая понять, что мы обсудим всё позже. – Я принесу тебе воды. Пити, пригляди за моей младшей сестренкой и не позволяй ей близко подходить к огню, ладно?
Он кивнул, и Руби словно испарилась. Вот она была здесь, идя через гравий в своих высоких ботинках, и вот ее нет, сарафан растворился в ночи.
Именно такой я ее и помнила.
– Мне нужно сесть, – сказала я.
Пит сразу же подскочил ко мне и отвел к откосу, покрытому щебнем. Он согласился позаботиться обо мне не без корысти – явно рассчитывал, что будет вознагражден Руби (что вряд ли), рисовал себе эту награду, пока помогал мне сесть, снова и снова прокручивал эту картинку в своей голове. Это так затянуло его, что когда Пит протянул руку, чтобы погладить меня по голове, то промахнулся и толкнул меня в грудь.
Прощай, награда.
– Блин, – сказал он, – я только что ударил тебя в сиськи?
Да, но я не собиралась признавать этот факт.
– Не волнуйся, – услышала я собственный голос. Мои глаза по-прежнему были прикованы к костру.
– Ты в порядке? Уверена? Тебе не больно? – Его голос был полон подобострастного сожаления, как будто он только что переехал моего щенка, но на самом деле тревожился Пит исключительно из-за Руби.
Руби, которая убила бы его, лишь подумав, что он мог бы обидеть меня, и плевать ей на все, что между ними было. Руби, которая примотала бы его скотчем к дереву, спустила бы штаны к лодыжкам и оставила бы на растерзание лесным существам. Енотам и скунсам, черным медведям, обитавшим в горах, и другим животным с острыми когтями и пропитанными бешенством зубами, которые выходят только по ночам.
Пит, должно быть, все это понимал. И готова поспорить, решил, что если переманит меня на свою сторону, то получит второй шанс с Руби. Так было всегда: все они считали, что путь к сердцу Руби лежит через ее маленькую сестру – вот как я получила свой самый первый iPod. Но ни разу в жизни не замолвила словечка ни за одного из ее поклонников. Это все равно бы не сработало. В сердце Руби место было только для меня одной.
Я поняла, что Пит наблюдал за мной.
– Ты так сильно похожа на нее… особенно с такой прической, – сказал он. Ему не следовало этого говорить, мы оба это понимали, и Пит по-быстрому сменил тему: – Джона ее не заслуживает, понимаешь? И как только ему так повезло?
Тогда я впервые услышала про Джону. Очевидно, у моей сестры появился новый бойфренд.
Пит с хмурым видом продолжал говорить:
– Только успел переехать в наш город, так сразу же прибрал к рукам мою девочку, и… – Он резко умолк. – Не говори ей, что я назвал ее «моей» девочкой. Я знаю, что это не так.
Я пожала плечами.
– Она ничья.
Пит не стал спорить. Я снова перевела взгляд на костер. На девушку рядом с ним. На Лондон.
– Ты видишь ее? – спросила я у Пита. Руби не было, чтобы запретить мне. Она сама ушла.