Вопреки судьбе
Шрифт:
Демон с пренебрежительным шипением покосился на него.
— Не нессси ерунды, ангел… Но ты мог проссссто сказать. Я думал, что эта пакосссть тебя убивает…
— Но это почти так и было! Это была не благодать, дорогой мой, всего лишь…
Он вдруг осёкся, осознав, что именно сказал Кроули.
— Ох… — виновато выдохнул он, с сочувствием протягивая руку, чтобы осторожно коснуться головы друга. — Прости, дорогой мой… Мне очень жаль, что тебе пришлось так долго волноваться за меня…
Кроули независимо фыркнул — напомнив, вдруг, не змею, а раздражённого мокрого кота. И, помедлив,
— Не так уж сссильно волновался… — из чистого, как показалось, упрямства пробормотал он, устало прикрывая глаза. Азирафаэль замер, боясь шевельнуться и потревожить измученного змея. И против воли благодарно улыбнулся. Ах да, конечно… Совсем не сильно.
А Кроули, помолчав, через силу раздвинул полупрозрачные веки и вновь уставился в лицо Азирафаэля немигающим янтарным взглядом.
— Это было тепло, ангел, — тихо прошипел он. — Хорошшшо. Сссловно сссолнце осенью. Не уверен… не уверен, что ссссправился бы, если бы не это.
И, независимо подняв голову с его руки, устало стёк обратно на фанеру.
А Азирафаэль, чувствуя, как щемит что-то внутри, прикрыл глаза, пережидая особенно тугой комок в горле. Кажется, это было ближе всего к благодарности, что мог позволить себе Кроули, сохранив хотя бы видимость собственной независимости и неуязвимости.
И Азирафаэль с трепетом принял неловкое признание, осторожно пряча его в тот же потаённый уголок сердца, где уже хранились холодная тревожная ночь военного Лондона, смешанный с гарью и кровью запах французских блинчиков и размеренный плеск воды за скрипучими деревянными бортами.
И, вместо того чтобы отвечать что-то, лишь понимающе улыбнулся и вопросительно протянул ладонь к ожогу, который казался не особенно опасным и, наверное, не принёс бы Кроули серьёзного вреда, даже если он ошибся в собственных предположениях.
— В таком случае, я попробую. Ты скажешь мне, если тебе станет… неуютно?
Кроули с лёгкой тревогой шевельнулся. Выметнулся изо рта, с тихим свистом попробовал воздух тонкий язык. Но, помедлив, демон всё-таки настороженно кивнул.
— Просссто держи подальше сссвою Благодать, и всссё будет сссупер… — устало попросил он. Азирафаэль только сглотнул. О да. Безусловно.
Он опустил веки, мысленно возвращаясь в те ужасные минуты бесконечного путешествия сквозь окаменевшие волны Скверны. Вспоминая — холод и удушающую тяжесть, трясущиеся руки Кроули, шелестящую теплоту обнимающих его чёрных крыльев…
Яростный, обжигающий гнев и мучительное желание — защитить, поддержать, не позволить остаться совсем одному в разъедающем океане Пустоты…
Задохнулся от острого укола щемящей нежности, без промедления вспыхнувшей где-то глубоко внутри…
И, сжав дрожащие от волнения губы, решительно направил согревающую волну в пальцы, смешивая живое золото Любви с искрящейся силой Исцеления.
Только их. Не ослепительное сияние Благодати. И вдруг, впервые, пожалел об отсутствии на нём адского ошейника. По крайней мере, тогда он был бы уверен, что…
Он открыл глаза. И дрожащими губами улыбнулся встревоженно глядящему на него Кроули.
— Потерпи, дорогой мой… — тихо попросил он, сжимаясь
«Я постараюсь, чтобы тебе больше никогда не пришлось испытывать боль из-за меня», — мысленно договорил он.
И, глубоко вздохнув, решительно опустил окутавшиеся светом ладони на обожжённый бок змея.
– -------------------------------
Богослужения в англиканской церкви идут ежедневно дважды в сутки: утренняя служба и вечерняя служба. Кроме того, по средам, пятницам и воскресеньям добавляется ещё один молебен после утренней службы — Литания.
Глава 30
— Что это? — холодно спросила Вельзевул, с брезгливостью глядя на плоский предмет, который двумя пальцами, как что-то на редкость противное, держал бесёнок из прислуги. Дагон, чей доклад был прерван его появлением, бросала на бесёнка многообещающие взгляды, и тот под ними ёжился, словно от ощущения ледяных капель за шиворотом. Впрочем, почему «как»? Дагон всегда, ещё до Падения, больше всего интересовалась водными массивами, и даже сейчас, уже несколько тысяч лет занимая пост герцога Ада, не пожелала менять свой подводный грот на дне Марианской впадины на что-то более подходящее статусу. Устроить провинившемуся холодный душ (или даже целый водопад, который прольётся на виновную голову и больше ни на кого), для неё — не проблема.
— Я спросила, что это! — повысив голос, с тихим бешенством повторила Вельзевул, поскольку бесёнок, вместо того чтобы нормально отрапортовать, что-то испуганно пробормотал себе под нос, вжав голову в плечи. — Отвечай, пока я не превратила и тебя, и эту мерзззость в плесень!
Словно подтверждая озвученную характеристику, предмет вновь мелко завибрировал, заставив бесёнка вздрогнуть, а Дагон — благоразумно попятиться назад, и под низкими сводами троннога зала разнеслись отвратительные звуки «Аве Мария». Бесёнок посмотрел на предмет с настоящим отчаянием, и, обречённо подняв голову на Вельзевул, с запинкой отрапортовал:
— Люди н-называют это телефон, лорд В-вельзевул…
— Вижу, что не радио! Откуда он взялся? У Кроули отобрали? Почему мне не доложили сразу?
С достижениями человеческой техники Вельзевул была знакома и, хотя не испытывала восторга предателя-Кроули перед этими предметами, осознавала необходимость учитывать их при общении со смертными. Вопрос в том, что ультрасовременный гаджет делал здесь, внизу, если практически никто из демонов, кроме отступника, не стремился окружить себя этими человеческими игрушками? Это открывало интересные перспективы…
Однако бесёнок, опровергая её предположения, поспешно помотал головой:
— Изъято у п-пленного ангела. Что п-прикажете делать с ним?
Музыка продолжала надрываться. Вельзевул поморщилась.
— Для начала зззаткни его!
Бесёнок беспомощно уставился на продолжающий верещать и вибрировать предмет, и на мордочке его отразилось такое отчаяние, что Вельзевул, с трудом подавив очередной приступ раздражения, мысленно плюнула и просто прищёлкнула пальцами, ставя полог молчания. В зале воцарилась долгожданная тишина.