Вопреки судьбе
Шрифт:
– Зачем?! – в ужасе взглянула на него та.
– Ну если у вас не получается добиться изменения истории путем помощи кому-то, надо попробовать обратное… О, не смотрите на меня с таким ужасом, пожалуйста! Будем считать, я пошутил.
– Хорошо… А что же вы на самом деле мне предложите?
– Отправиться в поездку в сторону британского пролива. Ведь вы же этого хотели? Ну и отправляйтесь!
– Вы так настойчиво пытаетесь выпроводить меня из Парижа, - вдруг засомневалась Лиза. – Отчего?
– Вы нажили здесь
– А, уменьшаете себе фронт работы?
– Фронт работы, - задумчиво повторил д’Орбье. – Любопытное выражение. Но я вас понял. Пожалуй, можно так сказать.
– Простите, у меня порой непроизвольно вырывается.
– Все в порядке, мадемуазель. Однако в присутствии сторонних людей вам следует тщательнее следить за речью.
– Конечно.
– Но вы не во всем правы. Я не настаиваю на вашем отъезде. Я лишь предполагаю, что так будет лучше для вас же. Леди Кларик, судя по всему, вернулась в Париж. И у нее, исходя из вашего рассказа, нет причин о вас забывать. Скорее, наоборот, она заинтересована найти и избавиться от вас.
– Боюсь, это и вправду так.
– Помимо этого вы, сударыня, перешли дорогу его преосвященству.
– Но чем? Он ведь тоже пытался…
– Да, он хотел добиться того же, что и вы, - кивнул д’Орбье. – Но, видите ли, политика такая штука, в которой имеет значение не только то, на чьей стороне вы находитесь и кому служите.
Заметив ее растерянность, граф пояснил:
– Для Ришелье, как и многих других придворных, важно не только добиться победы, но и то, чтобы это было замечено королем.
– Не думала, что он так мелочен, - проворчала Лиза.
Граф пожал плечами.
– Кардинал несколько лет как вернулся из ссылки. И он отлично знает, как непредсказуем в своих решениях Людовик.
– А вы, уж конечно, бескорыстны в помощи его величеству? – не удержалась от иронии девушка.
– Отнюдь, - спокойно ответил граф. – Но я не нуждаюсь в подтверждении своей преданности королю. Наконец, есть еще одна причина. Поправьте меня, мадемуазель, если я не прав. Вы, конечно, еще плохо ориентируетесь в нашем… хм… времени, назовем это так, однако вы не глупы. Некоторое время назад у вас появилась возможность сделать неплохую карьеру при дворе. Или составить хорошую партию. Но, несмотря на это, вы ничего из этого не пытаетесь сделать. Зато продолжаете хвататься за эту историю для подростков, которую ныне пересказали мне.
– Наверное, это глупо, - согласилась Лиза. – Но я просто не знаю, что мне делать.
– Нет, - довольно строго произнес граф. – Вы не желаете знать, что вам делать. Это совсем иное, сударыня.
– Я не понимаю вас…
– В каком возрасте в ваше время становятся… взрослыми?
– Ну… совершеннолетие у нас наступает с восемнадцати. Для некоторых случаев считается с шестнадцати. Или даже с четырнадцати.
– Понятно, - кивнул д’Орбье. – Что-то такое я и подозревал.
– И что это вам дало?
– То, что ныне вы еще недалеко ушли от ребенка. И этим же объясняется ваше стремление ухватиться за эту известную вам историю. Быть внутри нее, хотя никакой нужды в этом и нет, казалось бы.
Лиза задумалась. Пожалуй, нельзя было отрицать, что граф прав. Конечно, сначала она крепко цеплялась за мушкетеров, потому что никого больше в этом мире просто не знала. Но после, получив фактически покровительство самого короля, она могла попросту забыть о них. Ради чего же она хватается?
Девушка покраснела, когда перед мысленным взором встал Атос. Почему-то уставший, сидящий за столом, опустив голову на руки, как в ту ночь, первую в этом мире. Опьяневший, но не пьяный, опускающийся, но не падший. Она восхищалась его образом в книге. А тут, когда он так рядом…
Хотя, что может быть глупее? Она ему совершенно не нужна. И, если наконец начать смотреть на проблему взглядом взрослого человека, д’Орбье прав. Ей следовало просто избегать встреч с человеком, которому нет до нее дела. И потому бежать как можно дальше от всей этой истории, известной с детства.
– И вот, как ребенку, - продолжал граф, - я предлагаю вам: следуйте за этой сказкой, которую так любите.
В этот момент желание обидеться на этого человека, который видит в ней несмышленыша, насмешничает, разгадывает любую ее загадку, во всем оказывается прав, знает наперед каждый ее шаг, - это желание было столь велико, что Лиза с трудом смогла подавить его, напомнив, что именно такое поведение и будет подтверждать ее ребячество и девическую глупость.
– Ну хорошо, оставим это. Я согласна отправиться в дорогу. Вот только…
– Что вас смущает?
– Я поеду одна? Мне кажется, здесь не принято девушке путешествовать без какого-то защитника.
– Господин д’Артаньян испросил для себя небольшой отпуск у капитана де Тревиля. Полагаю, нет нужды пояснять, для каких целей это было сделано.
– О! Но…
– Не беспокойтесь. Ему уже сообщили, что он головой отвечает за вашу безопасность. И потому он не заинтересован сводить с вами счеты. И потом, он дал слово чести. Или у вас есть основания полагать, что свое слово он не держит?
– Н-нет, думаю, ему можно доверять, - кивнула Лиза. – Просто… Наверное, я все же чувствую себя несколько виноватой перед ним.
– Что ж, сударыня, значит, у вас будет немало времени об этом побеседовать. А теперь я вас оставлю, поскольку вам необходимо время, чтобы собраться. Могу я еще быть чем-то вам полезен?
– Пожалуй, только если подскажете, где мне будет надежнее… укрыть драгоценности? Кому-то, может быть, доверить на время.
– Вашему духовнику. Поверьте, сударыня, человека честнее вы найти не сможете. Что-нибудь еще?