Вопреки терзаниям
Шрифт:
Возможно, Матвею даже тяжелее, чем мне было тогда. Я не сомневался в чувствах Алмаза ко мне, когда мы достаточно сблизились, чтобы перейти к следующему этапу. А Матвей же, мало того что не может понять, какой пол привлекает его больше, так еще и испытывает симпатию к человеку, который со стопроцентной вероятностью никогда не ответит ему взаимностью.
Не представляю, как, наверное, мучительно больно смотреть в глаза парню, к которому тянется душа, желать большего и каждый раз натыкаться на невидимую преграду.
— Тебе ведь известно, что в этом мне
— Хорошо, что у вас все наладилось, — совершенно искренне произнес Матвей, но в глазах его отражалась одна лишь боль, с которой он не справлялся в одиночку. — Возможно, в этом и кроется вся суть. В моей жизни нет человека, ради которого я готов переступить через страхи. И нет того, кто ради меня захочет рискнуть всем.
Говорил Матвей это с такой грустью, что у меня невольно сжалось сердце. Так ли он считал на самом деле? Не лгал ли самому себе? Может, в душе он и не был уверен, что нашел этого человека, но глаза, полные отчаяния, никогда не дадут соврать.
— Когда станешь испытывать к кому-то симпатию, тогда и поймешь, готов или не готов ради него на такой отчаянный шаг. Да и вообще, разве все не наоборот происходит? Я не ожидал, что наше общение с Алмазом перерастет в нечто серьезное. Только когда щелкнуло и я понял, что реально влюбился, пришло осознание, насколько мои чувства неправильны. А до того вопросов об ориентации не возникало, я встречался исключительно с девушками. И, скорее всего, лет так через пять женился бы на любой из них и жил обычной семейной жизнью.
Матвей озадаченно заморгал, пораженный моим откровением. Разумеется, откуда ему было знать о моей личной жизни, если прежде мы пересекались только на тренировках, где времени и сил на пустой треп совсем не оставалось.
— Да-а, видимо, у нас похожие ситуации. В плане отношений с девушками. Но я еще сомневаюсь, понимаешь? — Матвей протяжно выдохнул и вымученно улыбнулся. — Мне даже с тобой тяжело говорить на эту тему, как же я тогда признаюсь всем остальным?
— Они поймут и смогут принять тебя таким, какой ты есть. А если нет, то и к черту их! — я весело ухмыльнулся.
Слукавил слегка: мне и самому не хватало такой уверенности год назад. Вспомнить только, как я трясся перед дверью кабинета отца, раз двадцать прокручивая в голове заранее заготовленные реплики. Это сейчас, по прошествии времени, рассуждать легко, поскольку те дни превратились в одно смутное воспоминание.
Несмотря на это, мои слова подбодрили парня. Думаю, он нуждался в поддержке близких, ведь, кроме нас с Серегой и теперь уже Алмаза, остальные из его окружения по-прежнему оставались в неведении. Даже обсудить свои терзания не с кем, не у кого спросить совета.
Я уже и забыл, каково это: не иметь рядом надежного человека, на чье плечо можно опереться в любое время дня и ночи.
— Мы поддержим тебя в любом случае, — продолжил я с твердой
— С Сержем я не решаюсь поднимать эту тему. Не могу говорить открыто, боюсь, он осудит, — Матвей вдруг отвел взгляд, тем самым подтверждая мои опасения.
— Дело в его реакции в гей-клубе или в чем-то еще? — осторожно спросил я, пристально наблюдая за его мимикой.
Парень инстинктивно сжал челюсти, но ответа я так и не дождался.
— Серега шутит по-идиотски, не бери в голову. Он очень изменился с тех времен, когда провоцировал меня, на то были причины, поэтому не стоит бояться. Можешь рассказать ему обо всем, что творится в душе, он поймет.
Я говорил с такой уверенностью, словно речь шла обо мне самом. Оставалось надеяться, что Серега отреагирует на признание Матвея, как и подобает верному другу. Он же не полный идиот, чтобы наступать на одни и те же грабли дважды. И пусть теперь ситуация коснулась его лично, это не повод унижать близкого человека.
Когда послышались первые залпы салюта и радостные возгласы гостей, мы с Матвеем встретились взглядами. Я потянулся за котом, чтобы взять его с собой на представление. Лестницу сотряс топот нескольких пар ног, и в следующий миг на кухню влетел запыхавшийся Серега со спутанными волосами и возбужденным блеском в глазах. Девочки в объемных свитерах проскакали мимо, стуча каблуками и со смешком подталкивая друг друга вперед.
— Вы чего тут застряли? — Серега оглядел сначала Матвея, потом посмотрел на меня. Заметив прижатого к моей груди Штруделя, хитро ухмыльнулся. — Федук, он тебе лицо расцарапает, если ты вытащишь его на улицу в разгар салюта, или обоссыт от страха. Лучше отпусти от греха подальше.
Я последовал его совету, несмотря на то что Штрудель крепко вцепился в мое запястье острыми коготками. Пока я возился с котом, Матвей присоединился к Сереге. Они говорили так тихо, что я не мог разобрать слова, как ни пытался. Услышал только, как Серега с воодушевлением сказал, что все у Матвея в жизни сложится как надо, а затем легко обнял его за шею, притянув к себе. Матвей охотно прижался лбом к надежному дружескому плечу, уже и не скрывая своего обожания. Одной рукой обвил друга за талию, а вторую сжал в кулак, вероятно, силясь контролировать свои эмоции, насколько это было возможно.
Я не сразу заметил, как губы невольно растянулись в улыбке. Думаю, Серега даже и представить себе не мог, как мило эта сцена выглядела со стороны.
Глава 49
Просыпался я постепенно, пытаясь вспомнить, где нахожусь. Развалился на мягком воздушном одеяле, раскинув руки в стороны, и с блаженством прикрыл глаза снова. За последнюю неделю редко удавалось понежиться в кровати, обычно я вскакивал еще до сигнала будильника, на ходу натягивал брюки, чтобы выгулять Бени, а вернувшись, приводил себя в порядок и тут же прыгал в тачку, даже не позавтракав. Сложно было перестроиться, учитывая, что последние полгода мои будни протекали размеренно, без суеты и прежних гонок, от которых когда-то захватывало дух.