Вопреки терзаниям
Шрифт:
— Что смешного? — Серега заметно помрачнел, наверняка жалея о своем внезапном откровении.
— Тебе не кажется, что в этом и заключается надежда ?
Он втянул воздух, собираясь возразить, но так и застыл с приоткрытым ртом. Я наслаждался произведенным эффектом. Серега пару раз покрутил зубами серебряное кольцо на пальце, в задумчивости глядя в пустоту, а потом глухо рассмеялся.
— Кончай прикалываться, Федук. — Он отвел руку от лица. — У меня мозги скоро расплавятся от твоих мудрых умозаключений. Мы все обсудили, Мэтью понял мою позицию. Ожидать чего-то от человека, который может никогда и не
— Я помню, — тихо вздохнул, все еще ощущая отголоски той боли, которая долгое время терзала мою душу, — но в итоге Алмаз вернулся, у нас все наладилось, поэтому не всегда стоит переставать надеяться. Иногда только надежда и помогает не сорваться в самый отчаянный момент, когда просыпаешься с четким осознанием, что смысла больше нет.
Серега пристально оглядел мое лицо, уголок его губ чуть приподнялся в горькой усмешке. Не знаю, о чем он подумал, я же вдруг вспомнил те жуткие события, которые нам довелось пережить за последние годы. Желудок свело от смутных воспоминаний — теперь они казались чужими, не принадлежащими мне, однако по-прежнему заставляли тревожиться. Надеюсь, впредь нам больше никогда не придется сталкиваться ни с чем подобным.
— Так-то ты прав, Федук. Но наш с Мэтью случай отличается от вашего. Мне самому станет проще, когда он окончательно смирится с моим отказом и найдет в себе силы принять ситуацию такой, какая она есть. Потому что такого друга мне терять вот вообще не хотелось бы.
Я закивал, полностью поддерживая его точку зрения. Серега размышлял правильно, не бросался в омут с головой в стремлении испытать новые ощущения, не обнадеживал хорошего парня зря, не стал рушить крепкую дружескую связь ради мимолетного удовольствия. Не сомневаюсь, если бы ему вдруг стрельнула в голову идея переспать с парнем, Матвей был бы последним в списке, либо же его там не было бы и вовсе.
Серега хоть и ведет себя с людьми частенько как полный подонок, позволяя гневу брать над собой верх, все же потом совесть дает о себе знать. Как произошло и в моем случае в прошлом году.
Впрочем, тему, касательно его личной жизни, мы больше не поднимали. Я понимал, что не имею права лезть к нему с расспросами и подкалывать, делая упор на его якобы внутренние метания и неопределенность. Это абсолютно не смешно.
Поэтому оставшееся время до приезда долгожданного такси мы провели за разговором о различной, не имеющей никакого смысла, ерунде. А в определенный миг погрузились в уютную тишину, думая каждый о своем. В компании друга даже молчание казалось невероятно громким.
Глава 52
Сегодня Гриша обещал отвезти меня туда, где мне меньше всего хотелось находиться. Я мог потерять контроль, и ничем хорошим это бы не кончилось. Тем не менее ощущал серьезную потребность проститься с ним перед отъездом навсегда.
Если Гриша и удивился моей просьбе, то ничем себя не выдал. Конечно, сперва я подумал съездить без сопровождения, прежде уточнив у него место захоронения, но вовремя понял, что без поддержи друга просто не справлюсь.
Мы не обсуждали это, но наверняка он догадался, какие страшные мысли посещали меня на пути к кладбищу. Возможно, будь с нами Серега, я бы легче перенес этот день, но уверен, он бы ни за
К отъезду в Москву я полностью подготовился, оставалось уладить лишь пару моментов. Бени и не подозревал, что ждет его в ближайшем будущем. Порой меня охватывала тревога, как я доберусь на машине до города, ведь дорога длинная и довольно опасная. А потом я вспоминал сверкающие искренним восторгом глаза Алмаза, и страх постепенно притуплялся.
Плевать, с чем мне придется столкнуться, так или иначе я справлюсь с любыми препятствиями на пути к человеку, с кем планирую связать свою жизнь.
На кладбище я старался шагать строго по следам Гриши. Накануне не прекращали лить дожди, почву под ногами неслабо так размыло. Приходилось с трудом лавировать между огромными лужами, чтобы не замарать чистую обувь. А Грише все ни по чем — грубые ботинки позволяли ему спокойно ступать по грязи, которая всякий раз хлюпала под подошвами, издавая неприятные звуки.
Я понял, что мы приблизились к тому самому месту, когда шаги Гриши стали замедляться, а затем он и вовсе остановился. Меня пробрал озноб при легком дуновении ветра, а возможно, и от волнения, что сдавливало горло невидимыми пальцами.
Нечеловеческими усилиями я приблизился к другу и вынудил себя перевести взгляд на серую могильную плиту, огражденную невысоким забором. Одинокая, пустая, невзрачная, почти и неухоженная. Всеми покинутая.
В груди будто что-то резко оборвалось. Пришлось сжать челюсти, чтобы не издать ни звука. Трудно описать эмоции, которые я испытал в эту самую минуту, меня словно бы лишили опоры под ногами. Как же я хотел хотя бы на миг вернуться в прошлое и попытаться все исправить. Поступить иначе, достучаться до Андреа, выслушать его и помочь справиться с болью утраты. Сделать хоть что-то, а не наблюдать со стороны за тем, как жизнь еще одного не чужого мне человека буквально разваливается на части.
Гриша положил на могилу друга букет черных роз и отступил на шаг, опустив голову. Никто из нас так не решался нарушить молчание. Не представляю, какие слова могли бы показаться правильными, учитывая обстоятельства. Не сделал бы я только хуже, рискни заговорить. Поэтому я отмалчивался, может быть, Гриша рассуждал так же.
Мне не приходилось бывать здесь раньше, хотя с самого начала я знал, где похоронили его . Уточнить место захоронения не хватало духу, да и реакция была вполне предсказуема. Но на днях я проснулся с одной лишь мыслью: прежде чем уехать и начать жизнь с чистого листа, необходимо встретиться лицом к лицу с прошлым, что навсегда изменило наши жизни. И понять, что я при этом буду испытывать: гнев или жалость, а может, и всепоглощающую ненависть.
На фотографии в траурной рамке счастливая улыбка Андреа освещала его безмятежное и бледное лицо. Здесь он не был похож на самого себя, каким я его запомнил с нашей последней встречи на Финском заливе. На фото парню около двадцати двух лет или меньше, но разница видна невооруженным глазом. В те годы он жил в Америке, ощущал свободу, всерьез был счастлив, реализовывая свои мечты, а затем все рухнуло в одночасье.
Что же случилось тогда на самом деле, мы уже вряд ли узнаем. Да и не имеет это теперь никакого значения. Главное, что в жизни парня был период, когда он жил в гармонии с самим собой, чувствовал себя уверенным и способным поставить мир на колени. Находясь вдали от тех, кто всячески внушал ему обратное, Андреа стал совершенно иным человеком.