Вопреки терзаниям
Шрифт:
— Не-а, — Гриша задумчиво свел брови. — Не больше вас, а что?
— Да просто размышляю. Не замечал между ним и Лешкой что-то странное?
— Например? — он всерьез не понимал, к чему я клоню.
— Ну, что-то между ними происходило, как думаешь? Нечто большее, чем просто дружба?
— Федь, — протянул друг, снисходительно улыбаясь, — с чего такие мысли? У тебя гей-радар барахлит и указывает на всех подряд?
— Идиот, — я невольно закатил глаза, закутываясь в теплую куртку. Гриша выжидающе смотрел на меня, явно заинтересовавшись темой. — Да на вашей свадьбе Альбина
Гриша хмурился, обдумывая мои слова, и скептически хмыкнул:
— Логика есть, но ночевать вместе — это преступление? Мы с Серым тоже ночевали на одной кровати после мальчишника и сто раз до этого. А вы с ним в школе постоянно оставались друг у друга, забыл? Никто вас парочкой не считал вроде как.
— Мы с Серегой спали вместе еще в памперсах, это вообще не в счет, — возразил я, резким движением скидывая капюшон с головы. — Наши родители сто лет друг друга знают, они дружат семьями...
Я запнулся, когда Гриша вдруг нервно дернул плечом. Я сразу понял, что упускаю важную деталь, о которой прежде и не знал. В отличие от Гриши, разумеется.
— Их семьи дружили, да? Поэтому мать Лешки так отреагировала на смерть Андреа.
— Не семьи в целом, а только их часть. Альбинка с Максом встречались одно время, мы в классе девятом, что ли, учились, не помню. Ну вот они и под предлогом прогулок с младшими братьями начали видеться тайком. А Леха с Андреа, наверное, где-то неподалеку бродили, фиг знает. Я был уверен, они рассказывали вам об этом, ну тебе-то точно.
— Первый раз слышу, — мой голос предательски дрогнул.
Оказывается, меня во многое не посвящали все эти годы. Как так вышло? В какой момент я подорвал их доверие?
— Теперь ясно, как они сблизились.
— Да брось, — прервал меня Гриша, протирая ребром ладони запотевшее стекло со своей стороны, — не было между ними ничего. Перед тем как уехать, Андреа забежал ко мне, рассказал про их ссору, весь дерганый, психовал как ненормальный. Говорит, Леха поставил ему ультиматум: либо он, либо Америка, прикинь. Сказал, что без Андреа он чувствует себя никому не нужным, типа нам троим нет до него дела.
— Чего? Это шутка? — прошептал я, надеясь, что у меня начались проблемы со слухом.
Не мог он такого сказать, просто не мог...
— Блин, я передаю тебе слова Андреа, а он передал Лехины слова.
— Ты какого...почему не рассказывал раньше?
Гриша поиграл ключами, поглядел на золотистый брелок с эмблемой «БМВ» и сжал в кулаке. В ожидании правдивого ответа я стиснул челюсть так крепко, что мгновенно свело скулы.
— Слушай, у тебя тогда проблем было выше крыши, ты психовал из-за всякой ерунды. Отец что-то не так сказал, Серый надавил или ляпнул опять какую-то фигню. Я к тебе подходить боялся. Ну а Серый...да к нему можно было подвалить, только если в бабу переодеться. Может, тогда бы он обратил наконец на
— То есть ты согласен с Лешей? — хрипло спросил я.
Неужели в глазах друзей мы и правда выглядели вот так ? Неужели они оба считали нас законченными эгоистами, которые никогда бы не смогли выслушать и дать дельный совет, потому что погружены в собственные заботы? Когда это началось и как долго продолжалось?
— Да ладно тебе, Федь, не цепляйся к словам, — Гриша отмахнулся от меня с деланным равнодушием. — Так вот, Андреа выбрал Америку, естественно, а с Лехой порвал все связи. Мне он о своих планах не докладывал, но я потом уже понял, что так реально проще. Андреа дал понять, что не вернется, что нет смысла его уговаривать остаться. Типа пусть привыкает Леха жить без него.
— Зашибись, привык! — процедил я сквозь зубы.
— Мы тоже хороши, — возразил Гриша, искоса поглядывая в мою сторону. — Вы и знать не желали, почему Андреа перестал приезжать. А я...признаю свой косяк, не надо было отговаривать тебя ему звонить. Может, все по-другому бы закончилось. А может, стало бы хуже. Андреа мог в открытую нас послать, и Леха совсем бы с катушек слетел.
Я откинулся на спинку кресла, уставившись перед собой невидящим взором. После каждого произнесенного другом слова желудок сжимался все сильнее. В один миг мне показалось, что меня вот-вот стошнит.
— Федь, сейчас уже ничего не исправить. Отпусти ты эту ситуацию, забудь про Андреа. Он умер, все. Геймовер! — Гриша со злобой ударил ладонью по рулю. — Я считал его близким другом, а он...
— А он оказался психопатом, который рисовал лица людей, размазывая по ним свою же кровь, — закончил я за него совершенно бесцветным голосом. — И друзьями он нас вряд ли считал, просто использовал в своих целях.
— Не важно! — в сердцах воскликнул он. — Все уже не важно. У нас теперь другая жизнь, и все счастливы. Так ведь?
— Ага. Ты теперь примерный семьянин, временно владеешь залом, я переезжаю в столицу, а Серега вообще в будущем может стать полицейским, если все срастется. Одуреть, кто бы сказал еще лет пять назад, ни за что бы не поверил.
— Да даже год назад! — подхватил Гриша, натянуто смеясь. — Надеюсь, у вас все получится, парни. Не хочу опять утешать тебя бутылкой виски, если вернешься обратно ни с чем.
— Вот это я понимаю — поддержка! — съязвил я. Мы словно и забыли, о чем беседовали до этого. — В любом случае право на ошибку всегда есть. Не получилось сегодня, получится завтра.
— Какой философ в тебе погиб, Федь. Может, книгу напишешь? И назовешь: «Как совершать ошибки, не совершая их». А что? Круто звучит.
— Ну и бред!
И теперь мы уже хохотали вместе. Как и прежде, только смех помогал нам справляться с любыми тревогами, вынуждал взглянуть на болезненную реальность под другим углом. Спасал от раздала с самим собой.
Как бы там ни было, теперь я с твердой уверенностью мог сказать, что стал относиться к возникающим на жизненном пути трудностям несколько иначе. Не так страшно ошибиться, как вдруг осознать, что не хватило смелости сделать один лишь шаг на пути к переменам.