Вопреки всем запретам
Шрифт:
— Оксан, он не прикалывается, — пытаясь вразумить меня, в вкрадчиво произносит она, а я отворачиваюсь от нее, не имея ни малейшего желания общаться с сумасшедшими. И только когда, я сижу на переднем сидении красной ауди Андрея, а он в подробностях рассказывает все события сегодняшнего дня, до меня наконец-таки доходит, что это никакой не розыгрыш. Это чертова расплата.
Мы перемещаемся к нам домой, где, чисто на автопилоте, завариваю друзьям чай. Но перебив две кружки, понимаю, что не способна даже на это. Саша усаживает меня в кресло, и сама занимается готовкой, а Андрей подсаживается рядом.
— У него в производстве было дело о взятке, —
— Я знаю, — смотря на него во все глаза, перебиваю я.
— Он говорил мне вчера, что заметил пропажу вещ. доков.
— Он говорил тебе? — удивляется Андрей.
— Да, сказал, что деньги пропали и листы из дела, — спешу пояснить ему, как будто это что-то решит.
— Он вчера подготовил рапорт на имя прокурора, доложив о пропаже. А уже сегодня на него возбудили дело и успели меру пресечения избрать, — нервно трет ладонями лицо Андрей, а затем начинает заламывать руки.
— Но зачем арест? Почему нельзя было подпиской о невыезде обойтись? Неужели он такой злостный преступник? — не могу никак понять, вся эта ситуация кажется абсурдом.
— Я сам не понимаю ничего. В таких как у него случаях, максимум что сделали бы, отстранили от работы на время следствия, а тут целое маски шоу устроили, — чертыхается Андрей, опуская голову на сложенные руки.
— Это отец его, Андрюх, это его рук дело, я просто на сто процентов уверена!
— Да понятное дело… Только что нам делать теперь? Если так быстро Ромку в оборот взяли, значит подставили его серьезно и помочь будет ой как трудно, — качает он головой.
— Нужно найти того, кто украл эти документы… У вас камеры есть в кабинетах?
— Нет, только у начальника.
— Черт…, – расстраиваюсь я, продолжая усиленно обдумывать сложившуюся ситуацию. В это время в дверях появляется Сашка, с полным подносом на руках. Поставив его на журнальный столик, она ставит передо мной чашку с дымящимся чаем и усаживается на колени к Андрею.
— Ксюш, выпей, здесь травяной чай, успокаивающий, — говорит подруга, но я игнорирую ее предложение.
— Слушай, а ведь два дня назад у меня странным образом ключи пропадали… и это после прихода в кабинет Наташи…, – подскакиваю на месте от появившееся в голове догадки.
— Ты думаешь она? — оживляется Андрей.
— Конечно она! Я еще заметила, тогда неожиданно выглянула в коридор и увидела, что уходя она поздоровалась с Димой, который из кабинета в этот момент выходил, точно тебе говорю! Она ключи сперла, передала их Диме, а он, пока мы на обед ходили, рылся в кабинете и подкинул мне к вечеру ключи! — выдаю свое теорию, яростно жестикулируя руками. Наконец-таки все кусочки пазла сложились в голове.
— Блин… как я сразу на этого упыря не подумал?! Наверняка от жулика взятку принял, да еще и Ромкиному отцу удружил… — сокрушается Андрей.
— Неужели его отец ради своей выгоды готов сына в тюрьму ни за что посадить? — удивляется Сашка.
— Киса, этот козел и не на такое способен, — говорит Андрей.
— Что теперь делать-то? — в ожидании поднимаю глаза на Андрея. Хотя совершенно не понимаю, чего от него жду.
— Нужно доказать вину Димы…, – вслух размышляет он,
— Оксан, ты только держись! Мы Ромку вытянем. Я отца попросил, он подгонит ему завтра лучшего адвоката, — старается успокоить меня друг, потому что видит, что я уже на грани.
— Андрей, адвокат уже сегодня нужен, — дрожащим от слез голосом говорю я, притягивая к себе
— Все будет, главное держатся вместе и не падать духом!
Первую неделю после Роминого ареста я упорно держалась за мысль, что все это ужасное недоразумение. Пока мы на пару с Андреем, не жалея себя, оббивали пороги всевозможных инстанций, я не могла поверить, что невиновного человека в одночасье можно посадить в тюрьму к уголовникам. Но с каждым следующим днем, не приносившим должны результатов, моя вера в эту систему таяла на глазах.
Самое ужасное, что от Ромы отвернулись все. Начальник, принявший позицию стороннего наблюдателя просто взял и умыл руки. Ребята, которые поначалу в голос кричали, что Рома просто не мог этого сделать, через несколько дней, начинали пренебрежительно косится и сторонится нас с Андреем. Никто больше не верил в него. У меня возникало ощущение, что кто-то очень влиятельный, сидючи там сверху, специально накалял и выворачивал всю ситуацию против нас. И кто этот «влиятельный» ясно как белый день. На протяжении всей недели, мы никак не могли добиться ни одного свидания с Ромой. Ему они просто были запрещены. Только адвокат, нанятый отцом Андрея, мог видеться с ним. Но и он приносил недобрые вести. Рома с каждым днем выглядел все потерянней и расстроенней. С каждым прожитым там днем, надежда таяла на глазах. Со слезами на глазах и с истериками я воспринимала слова Максима (адвоката) о появлявшихся с каждым днем на нем следов побоев. Как он рассказал нам, Рому прессовали и сокамерники и конвоиры. Отец работал по всем фронтам, стараясь как можно быстрее сломить сопротивление сына. Но он держался. Из последних сил, только на одном упрямстве и вере в нас. Его немногословные записки, переданные для меня через Максима, были насквозь мокрыми от моих слез.
«Чертенок, держись рядом с Андреем. Я справлюсь. Мы вместе, помнишь?»
«Главное верь в меня, Чертенок»
Мне хотелось выть белугой от безысходности и беспомощности. Осознавать, что в то время, когда я засыпаю на нашей с ним постели, он подвергается там в камере, пыткам и издевательствам, было просто не выносимо.
— Малая, не плачь, — после очередного разговора с Максимом, я еле сдерживалась от охватившей меня истерики.
— Не плачь, он сильный, он не сломается, а мы найдем как ему помочь, вот увидишь! — успокаивал единственны оставшийся друг.
— В том то и дело, Андрюш, что он упрямый до мозга костей… Я знаю его, он ведь умирать будет, но не откажется от меня. А я не хочу его смерти, — вою я, уткнувшись ему в плечо.
— Нужно держаться Ксюш, верить друг в друга, время сейчас такое…ничего подруга, прорвемся! — покачивая меня, из стороны в сторону говорит он.
А после минутной слабости, снова по кругу. Непрекращающийся поиск выхода их ситуации.
Сейчас, вспоминая о том времени, я понимаю, что так держало меня на плаву, не давая сломаться. Ненависть. Я испытывала жуткую ненависть к его родителям, к эгоистке Наташе, к продажным системникам, называемым людьми в форме, к жестоким мразям — уголовникам, которые за пару червонных готовы были избивать и всячески измываться над невиновным человеком. Я ненавидела их всех, и это чувство не разъедало меня, нет. Оно делало меня сильной и отважной. После последнего разговора с адвокатом, я поняла, что нужно действовать незамедлительно. Сколько еще выдержит Рома? Всю ночь, проведя на кухне, употребляя одну за другой крепкий кофе, я наконец-таки разработала план действий.